– Спасибо, мы только что пообедали, – сказалМейсон.

Нелл Симс внимательно осмотрела сложенные стопкой на пескетарелки и едва не фыркнула.

– Этот Солти загонит тебя в могилу, – сказала онаКларку. – Когда он кашеварил на прииске «Дезерт Меса», все называли еговарево похлебкой с трупным ядом. Я знаю его уже тридцать пять лет. Он никогда…

Из-за кактусов показался Солти с машинкой и портфелем ДеллыСтрит в руках:

– Что ты там болтаешь про меня?

– Черт бы побрал эти кактусы! – рассерженновоскликнула Нелл. – Ни черта сквозь них не видно, никуда не спрячешься. Нио ком нельзя сказать ни слова, чтобы тот не сунул уши в разговор. Так тебе инадо, Солти Бауэрс. Как говорится, соглядатай добра не наживет.

Солти добродушно усмехнулся.

– Профессиональная зависть, – пояснил он Мейсону.

– Какая зависть! – воскликнула Нелл. – Твоеварево убьет и лошадь.

– Пока живой.

– Да, пока! Потому что при любой возможности бежал вмой ресторан, чтобы набить живот приличной домашней пищей. Вся беда в том,Солти Бауэрс, что тебе недоступен научный подход. Ты понятия не имеешь овитаминах и все готовишь на жире. Есть твое варево – то же самое, что ввести ворганизм такую же порцию яда.

Солти только усмехнулся.

– Нелл просто любит поворчать, – пояснилКларк. – На самом деле она влюблена в Солти. Правда, Нелл?

– Просто без ума от него, – язвительно ответилата. – Ему нет равных в своем деле… как и наждачной бумаге. Я считаю, что вповарском деле лучшего погонщика ослов не найти. Давай свой стакан, я лучшеуйду отсюда. Кстати, не хочешь, чтобы я вымыла посуду в доме, как полагается?

Солти достал из кармана вересковую трубку, набил ее табаком,взглянул на Нелл, усмехнулся и покачал головой:

– Ты заляпаешь ее мылом.

– Знаете, как они моют посуду? – обратилась Нелл кДелле Стрит. – Раскидывают ее на земле, натирают песком, ждут, пока песоквысохнет, вытряхивают его и споласкивают все тарелки одной чашкой воды.

– Единственный способ в мире действительно хорошовычистить посуду, – заявил Солти, удовлетворенно попыхивая трубкой. –В пустыне всегда приходится так поступать, потому что воды мало. Но еслизадуматься, посуда действительно становится чистой. Берешь чистый песок,натираешь им тарелку, смываешь песок и получаешь чистую тарелку.

– Чистую! – прошипела Нелл.

– Я и говорю – безупречно чистую.

– Чистый яд, – настаивала на своем Нелл. – Непонимаю, почему ты задумал отравить Бэннинга. Под чьим дурным влиянием? Лучшебы готовил пищу его родственничку, живущему в доме. Тому немного яда совсем непомешало бы.

Солти криво улыбнулся, продолжая попыхивать трубкой:

– Почему же ты его не отравишь, Нелл?

Лицо ее вдруг потеряло всякое выражение, как будтоодеревенело. Она взяла пустой стакан у Бэннинга Кларка, собралась было уходить,потом повернулась к Солти и многозначительно сказала:

– Как часто в шутку мы мечем бисер мудрости передсвиньями.

Она повернулась и величественно зашагала прочь.

Мейсон широко улыбнулся, достал портсигар, протянул егоДелле, потом предложил закурить Бэннингу Кларку.

– Занятная женщина. Почему она так переиначиваетпословицы?

– Никто не знает, – ответил Кларк. – Иногдамне кажется, что она перевирает их непроизвольно, а иногда, что она делает этонамеренно, подгоняя их под собственную философию. Как бы то ни было, она оченьпопулярна благодаря им. Многие ребята в Мохаве приходили в ее ресторан скореепослушать ее разговоры, чем пообедать. Как насчет договора? Вы можете составитьего прямо здесь?

Делла Стрит открыла футляр машинки, положила ее на колени,вставила бумагу и копирку.

– Мне еще не приходилось печатать договор о слияниипакетов акций, сидя на земле поддельной пустыни в фешенебельном районеСан-Роберто. Боюсь, получится не слишком аккуратно, но я попробую.

– Меня не интересует, как будет выглядетьдокумент, – сказал Бэннинг Кларк, – лишь бы он имел обязательнуюсилу.

Мейсон кивнул, задал несколько вопросов и начал диктоватьтекст договора. Закончив, он протянул один экземпляр Кларку, второй – СолтиБауэрсу.

Кларк внимательно изучил документ. Бауэрс даже не прочиталсвой экземпляр.

– Вы обязаны его прочитать, – сказал Мейсон.

– Зачем?

– Иначе он не будет иметь юридической силы.

Бауэрс взял в руки свой экземпляр и стал старательно читатьтекст, шевеля губами, произнося про себя каждое слово.

– Все в порядке? – спросил Мейсон.

Бэннинг Кларк резким движением достал авторучку, поставилпод документом свою подпись и протянул ручку Солти Бауэрсу.

Бауэрс подписал оба экземпляра, вернул ручку БэннингуКларку, взял трубку, поднес было ее к губам, вдруг передумал и посмотрел прямов глаза своему партнеру.

– Она тебя обманет, – сказал Кларк.

– О чем ты? – быстро и несколько раздраженноспросил Солти.

– Ты знаешь, о чем.

Солти зажал трубку зубами, зажег спичку, поднес пламя ктрубке и снова посмотрел на Кларка.

– Она будет верна мне, – многозначительно произнесон и втянул пламя внутрь своей вересковой трубки.

Дипломированную медсестру Велму Старлер в последнее времяочень беспокоила бессонница. Как и любой другой медицинский работник, она нехотела принимать лекарства, особенно после того, как поняла, что причины недугакроются во внутреннем конфликте.

Она знала, что сказал бы обо всем этом Ринки. Ее младшийбрат, хотя разница в возрасте составляла всего год, был большим любителемприключений. Его голова всегда была полна различными идеями, новыми инетрадиционными, – о людях, о собственности, о правах человека. Ринкипосчитал бы, что она понапрасну тратит время, приковав себя золотой цепью кизбалованному миллионеру, жизнь которого не имеет никакого значения дляостального человечества. Ринки летал на самолете где-то в южных морях. Армия нуждаласьв медсестрах – почему бы Велме не отправиться туда, где она действительнонужна, писал он в каждом письме.

Такова была точка зрения Ринки. Но существовала и другая –матери Велмы, которая постоянно твердила: «Велма, ты не похожа на Ринки. Онникогда не угомонится, не может и минуту постоять на одном месте. Опасностьвсегда будет рядом с ним, потому что ему так нравится, такой уж у негохарактер. Я не собираюсь переделывать его, даже если бы и могла. Когда он былеще маленьким мальчиком, я знала, что должна готовить себя к удару, чтокогда-нибудь настанет день и мне сообщат о его смерти, – быть может, прямои откровенно, быть может, пытаясь как-то смягчить. Смерть его будет быстрой ивнезапной. Из-за разрыва шины несущегося на бешеной скорости автомобиля или припопытке выполнить фигуру высшего пилотажа. Именно такой смерти он пожелал бысебе сам, и я желаю ему. Но ты совсем другая, Велма. Я могу положиться на тебя.Ты думаешь о будущем. У тебя есть чувство ответственности. Прошу тебя, родная,не уезжай. В конце концов, одного искателя приключений в семье вполнедостаточно. Я не вынесу одиночества. Весь мир торопится куда-то, жизнь отброситтебя в сторону и промчится мимо, если у тебя нет якоря».