Наконец трубка легла на свое место, алейтенант Полторацкий покинул свое: держа в руках сплошь исписанный лист,перегнулся через барьер, навис над Кирой и, близко глядя ей в глаза, с каким-топочти суеверным ужасом проговорил:

– Матушка моя родная! Шо ж ты, девонька,с нами, убогими, творишь? Когда ж ты успела автобус гробануть, кралечка мояясненькая? Зараз на тебя по всем отделениям оперативки шлют!

«Гробанули» автобус нынче же, междуодиннадцатью и двенадцатью часами дня. Нагруженный челноками из Феодосии,жаждущими улететь в Италию, он полз к Симферополю, в аэропорт. Кем-то былозабронировано два билета, однако эти пассажиры к назначенному времени неявились. Уже перед самым отправлением водитель посадил на пустующие места двухпассажиров: мужчину и женщину. Новые пассажиры вели себя в кругу попутчиковпо-свойски, особенно женщина. Мужчина сразу уткнулся в газету, а она веселозаговаривала с соседками и даже давала советы, где в той Италии что и почем.

Но когда автобус вышел на относительнобезлюдное место трассы, оба мгновенно преобразились. Откуда ни возьмисьпоявились пистолеты. Пока мужчина страховал водителя, его подельница прошла посалону, с шуточками и прибауточками собрав «дань». Общая сумма выручкисоставила двадцать тысяч… не гривен, не рублей. Долларов!

Затем бойкая парочка велела остановить автобус– и села в стоявшую у обочины серую «Волгу» без номеров. И след их так ипростыл бы, однако грабительница оказалась поразительной растяпой! Подсиденьями, которые она занимала с напарником, был обнаружен – ни больше ни меньше! –паспорт. Выдан он был на имя жительницы Нижнего Новгорода Киры КонстантиновныМосквиной.

Изложив все это сухо, сдержанно, но совершенночетко, Полторацкий сокрушенно покачал головой, глядя на Киру, а потом почтисочувственно спросил:

– Вы там, в России, что, совсем с умаспятили? Думаете, тут вам какая-нибудь Чечня, где все дозволено? Или сноваскажешь, шо подружка тебя подставила? Пидманулы Галю, забралы з собою, а она изнать не знала?! Будет брехать-то! Сколько веревочке ни виться, конец все единопридет!

Да, конец… Теперь бесполезно надеяться, чтооткуда-то из-за угла вдруг выскочит Алка, с дурацким хохотом прокричит: «Ку-ку!Сюрприз!» – и подтвердит, что ограбление – тоже часть ее розыгрыша. И нетнадежды, что именно она спрятала где-то Кирин паспорт. Ближе к полудню Алканикак не могла оказаться в том «челночном» автобусе. Она в это время занималасьлюбовью на лоне Карадага с новым знакомым, а где-то у подножия гор ихтерпеливо, будто верный конь, ждал белый джип. Да и вообще – зачем Алке грабитьчелноков?!

Кира обреченно покачала головой. Все-таки Алкаиграла в ее жизни такую огромную роль, была настолько незаменимым и постояннодействующим «опорным пунктом», что даже сейчас трудно перестать искать в нейпервопричину всех событий. Нет уж, забудь про Алку, где бы она ни задержалась!Допусти, что в твою жизнь вмешался кто-то другой. И этот кто-то выкрал твойпаспорт. А заодно не пожалел сил и времени, чтобы объездить восточный Крым иоклеить доски объявлений при милициях жуткими листовками. А еще раньше – этилистовки изготовил… Допустила, Кира? Ну и отлично. А теперь еще наберисьдурости – и выложи эту версию двум мордастым парням, которые, набычась,сторожат взглядами каждое твое движение…

Стоило только представить, какова будетреакция, и Кире захотелось заплакать. Она, пожалуй, решилась бы открыть,выражаясь фигурально, кингстоны, да вдруг стыдно стало. Ну, нет! У российских –собственная гордость!

Кира вскинула голову и холодно проговорила:

– Оставьте ваши неуместные шуточки. Яникак не могла бомбить несчастных челноков, потому что с десяти утра никуда неуходила с пляжа, понятно вам? С десяти утра и до половины пятого вечера!

– Ух ты, моя ясочка! – восхитилсяПанько. – А кто это подтвердит? В смысле – алиби у тебя есть? Назови, ктотебя там видел, в какое время, только конкретно, конкретно!

Кира передернула плечами. Да разве мыслимовспомнить тех, кто мелькал на пляже? Она ведь не отдыхала, а работала, иголову-то поднимала от бумаг два-три раза, когда входила в море освежиться. Нои тогда эта самая голова была до такой степени забита новой статьей для«Santific News», что ничему другому там совершенно не было места! Поэтому Киреказалось, будто весь день она плавала в горячем золотистом тумане, изредкаменяя его на довольно прохладный – цвета морской волны. Зато статья в принципеготова.

– Не помню я, кто там еще был на пляже,не обращала внимания. Знала бы – у каждого паспортные данные списала бы! Да всеэто чепуха. Я думаю, что и объявления, и паспорт в автобусе – все это деталиодного чудовищного розыгрыша – или хорошо организованной клеветническойкампании. Нет уж, лучше запросите базовый компьютер – и увидите, что на менятам ничего нет!

– Клеветнической кам-па-нии… – послогам, как зачарованный, повторил Мыкола, а Панько восхищенно присвистнул:

– Эх, красиво брешешь! Так шоб ты знала:шо нам по должности сделать положено, мы сделаем. И компутер запросим – несомневайся. Только вот закавыка: нынче пятница, да? Вечер… Народ весь навыходные ушел. Какой, скажи, будь ласка, может быть в субботу-воскресеньекомпутер? Да он, поди, на даче уже давно пиво в пузе греет. Или «Изабеллу» –винцо такое есть кисленькое, небось пробовала. Не то у костерка где-нибудьсидит в бухточке, беленькую таранькой заедает. Нет, не будет тебе, мояластивка, никакого компутера.

– И не морочь голову людям! – подалголос потерявший терпение Мыкола. – Колись, вражина, где баксы, шонаграбила? Кто твой подельник?

– Послушайте, – удостоив Мыколу лишьмимолетного взгляда, Кира повернулась к Полторацкому, – послушайте, выпроизводите впечатление нормального человека. Вот я дам вам телефон. Это –номер очень важного человека. Он ваш коллега, милиционер. Но – генерал. Один извысших чинов в Нижегородской области. И он подтвердит, что я совершенно не могубыть замешана в тех преступлениях, которые вы мне тут пытаетесьинкриминировать. Просто не способна. Потому что я доктор наук, я…

– Нижегородская область? – перебилее Панько, устремив задумчивый взгляд на Мыколу. – Это где же?

– Может быть, на Урале? – озадачилсянапарник. – Или в Сибири?..

Кира поняла, что из этих географических дебрейон выберется не скоро. И терпение ее вмиг иссякло… да оно, впрочем, никогда непринадлежало к числу ее главных достоинств!