Ева взяв за руки Готтлоба и Готтолда отправилась к выходу, за ними последовал Август.

–Погоди, пусть мальчишка останется, нам будет нужна его помощь. А вот Девочка должна уйти,– Адлер, был мужчиной низкого роста, коротко стрижен, тощ до такой степени, что кости его казалось вот, вот вылезут наружу. – Сегодня он пришёл вместе со своими братьями в деревню Бюргера, за много миль от места их последнего пристанища, все они искали Бога, но находили лишь страдание.

– Ступай Ева. И не забудь передать своей матери от меня поклон.

–Хорошо отец. я обязательно всё передам. Глаза Евы были наполнены скорбью. Она сочувствовала грешникам, но не могла сказать даже согревающего слова, ибо знала, что ей запрещено говорить с ними.

Как только Ева и малыши покинули стены церкви, мужи приступили к священному обряду. Адлер встал на колени и поднёс пальцы к Губам, а Анико лёг животом на пол. Поднявшись, они начали истязать себя плетьми, три хвоста плети снабжались узлами, на которых сидели шипы, вонзаясь в кожу, они раздирали её до мяса. Они били себя нещадно, не жалея плоти, каждый удар плетью очищал их душу от накопившихся грехов. Как только кровь попала на щиколотки ног, самобичевание закончилось.

Отец Ян и Август отнесли Адалвалфа к ближайшей скамье.

Священник достал из кармана небольшое серебряное зеркальце и поднёс его к ноздрям Адалвалфа.

–Он мёртв отец?

–Да сын мой. Нам ему уже ничем не помочь. Надо обмыть раны братьев Адлера и Анико. Побудь с ними пока я схожу за водой.

Анико обхватив свой большой живот, уткнувшись в пол лбом, мычал, покачиваясь взад и вперёд.

–Анико замолчал навсегда откусив себе собственный язык, после того, как случайно обмолвился словом со свой матерью.

–Ваш грех должно быть очень страшен, раз вы себя так истязаете,-Август взял в руки окровавленную мантию.

–О, да! Наш грех велик. Однажды я поклялся именем Божьим. Теперь тело мое проклято.

–А в чем грех Анико? – вопрошая Август подошёл к скорчившемуся от боли Анико и погладил того по голове.

–Помимо собственной души, он загубил и чужую. Полюбив деву, он зачал ей ребёнка, но так и не женился на ней. Под покровом ночи, беременная девушка повесилась на ветви красного древа.

В церковь вошёл отец Ян, держа в руках таз с водой.

–Помоги мне.

Отец Ян оказывал помощь Анико, в то время как Август помогал брату Адлеру.

Август аккуратно прикасался к каждой ране тряпкой, вытирая кровь, он дул на лопнувшую кожу и вновь тщательно промывал глубокие раны.

–Кем был этот несчастный Адалвалф и в чём заключался его грех? -спросил у Адлера отец Ян.

–Я бы не стал рассказывать, будь он жив. Судьба же распорядилась иначе. Адалвалф был сыном епископа одного из очень влиятельных соборов. Епископ всячески скрывал свой грех и всё же тайно помогал Адалвалфу, балуя его различными подарками с малых лет. Чем старше становился сын, тем дороже становились подарки и требования к ним со стороны Адалвалфа. Зная о своём происхождении, он совершал разные проступки. И вот однажды Адалвалф поспорил с лучшим другом на довольно крупную сумму. Спор был не в его пользу. После очередной бурной попойки, друзья заночевали в одной из городских харчевен. Дождавшись, когда друг уснёт, Адалвалф взяв мясницкий нож, перерезал приятелю горло. Его поймали и хотели казнить, но власть помешала закону исполнить свой долг. Епископ защитил своего пасынка от гнева народа, отправив того в монастырь. Адалвалф неоднократно сбегал, но после продолжительных скитаний, слыша отголоски своей совести, вновь возвращался в обитель.

Как-то раз флагеланты проходили мимо святой обители монастыря, когда Адалвалф в очередной раз пытался бежать. Тогда мы приняли его, а он принял нас. Адалвалф смог видеть мир и одновременно очищать свою грешную душу, предпочитая самоистязания мукам одиночества.

–Нас осталось трое из двадцати братьев. И вот сегодня отдал душу ещё один.

–Вы можете переночевать в нашем доме, места хватит всем,– отец Ян поднял с колен брата Адлера, а затем и брата Анико.

–Мы живём с Августом вдвоём.

–Где мать мальчика?

–Её заподозрили в колдовстве, после допросов она призналась, что доила ручку соседского топора, когда хозяева спали.

–А что стало с отцом?

–Отец семейства после того, как мать была казнена, сошёл с ума и покончил жизнь самоубийством, прыгнув с высокого обрыва на острые камни, торчащие из-под воды.

Я смилостивился к сироте, взяв его к себе на поруки, когда ему не было и четырёх лет. Теперь он служитель церкви, в её чертогах он молит о прощении грешных душ своих родителей.

–Добрый поступок отец Ян, но смилостивиться ли он?

–Об этом ведает лишь один Бог, сын мой.

–Должно быть, это проклятое место раз по пути в деревню нам не повстречалось ни одной женщины. Оставаться нам здесь никак нельзя.

–Возможно вы и правы братья мои, но добрых людей здесь тоже хватает.

–Добрые люди не будут клеветать на жён своих братьев.

Анико сел на скамью и принялся креститься, глядя на распятие, висевшее на стене.

–Мой молчаливый друг крестится каждый раз, когда слышит слово ведьма. Мы будем признательны, если вы угостите нас едой. Ночевать же мы останемся здесь, молясь за грешные души местных ведьм. Утром мы отправимся в путь. Просим похоронить Адалвалфа без посторонних глаз, его имя должно умереть вместе с ним, он этого хотел, сумма, которая есть у нас не значительна, но всё же этого хватит на яму и крест.

–Иисус с вами, братья мои.

–Аминь, -произнёс брат Адлер сев на скамью рядом с Анико, начав читать розарии.

Заря обрамила горизонт в красный цвет, когда двое флагеллантов отправились в путь, покинув стены старой католической церкви. Они шли по дороге устеленной шипами роз, надеясь в конце своего извилистого пути, встреть храм божий, но что ждало их там?

Глава IX

-Я не выпущу тебя из дома, тебе незачем идти туда.

Удо закрыл створки окон, и посадил свою жену на стул, возле печи, укрыв её теплым овечьим пледом.

–Я прошу Бога лишь об одном, чтобы они забрали меня с тобой,-Удо взял вилы, стоявшие в углу. -Ты слышишь? Звон, этот звон колокольчиков, духи зимы, они уже здесь. Они зовут меня. Они пришли, чтобы забрать мою душу.

–Не говори так, прошу, не говори так. Я вырвал бы сердце у того, кто призвал их сюда.

Люди в чёрных одеяниях спустились с лошадей и подошли к небольшому дому, возле