Когда я наконец набралась смелости и вышла из своей комнаты, Дэниэл уже разложил массажный стол в гостиной. Я замерла, но когда он взглянул на меня, улыбка на его лице была такой же, как и всегда. Как будто все в порядке. Ни секунды неловкости. Он даже не вздрогнул. Лишь похлопал рукой по столу.

Вот поэтому я и люблю врачей. В ожоговом центре Бостона все были такими, как Дэниэл. Они воспринимали меня всего лишь как очередного пациента. Пока я находилась там, у меня даже сложилось обманчивое впечатление, что жизнь после аварии не так уж и ужасна.

Я улетала из Бостона в Лос-Анджелес в ботинках, брюках и рубашке с длинным рукавом. Шрамы были видны только на правой руке, и ходить пока приходилось с тростью. Так вот, люди вокруг пялились на меня, как будто я инопланетянин с тремя головами. Они перешептывались, кивали в мою сторону и морщились. Поэтому мне даже думать не хотелось, что я когда-нибудь снова смогу выйти из дома в майке и шортах.

Собравшись с духом, я направилась к Дэниэлу, но когда вошла в комнату, меня увидела Дженнифер, которая как раз решила занести нам лимонад. Она ахнула и едва не расплакалась. Поставив стаканы на стол, Дженнифер присела.

– Бедняжка, – прошептала она. – Рич говорил, что все плохо, но я не думала, что настолько… Мне так жаль, Элла! – Взглянув на меня, Дженнифер снова вздрогнула. – Прости, – добавила она и поспешно покинула комнату.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Дэниэл дал мне минуту, чтобы прийти в себя, а затем нежно взял за руку:

– Тебе помочь взобраться?

В любой другой ситуации я попыталась бы сделать это сама, но сейчас позволила ему взять меня на руки и положить на массажный стол. Я легла на живот, потому что мне было неловко смотреть на него: моя мачеха только что в ужасе убежала из комнаты, увидев мое тело.

– Не знаю, зачем отец заплатил за лечение на Аому, – пробормотала я, когда Дэниэл начал втирать масло в мою раздраженную кожу. – Ожоговый центр не так уж и далеко отсюда. Я бы гораздо охотнее ходила туда сама.

Дэниэл немного помолчал, а затем произнес:

– Я бы хотел сказать тебе, что все наладится. Но будет непросто, Элла. Люди всегда реагируют – просто некоторые хуже, чем остальные.

– Слава Богу, хоть этих ведьм нет дома. Дженнифер хотя и бестактная, но по крайней мере пытается быть милой. А когда Ведьма номер один и Ведьма номер два здесь – сам дьявол нервно курит в сторонке.

Дэниэл грустно вздохнул:

– Старайся концентрироваться на хорошем. Зато ты всегда будешь знать, кто настоящий друг, а кто нет. А когда решишь выйти замуж и завести семью, у тебя будет самый лучший муж на свете.

Я усмехнулась. Можно подумать, кто-то теперь захочет со мной встречаться (не говоря уже о том, чтобы провести вместе всю жизнь).

– Не смейся, Элла. Тебя обязательно полюбят. Переворачивайся, – скомандовал Дэниэл. Когда я повернулась, он попытался сделать суровое лицо, но ничего не вышло. – Ты неглупая, остроумная и очень сильная. И красивая.

– Просто ты мой врач. Это твоя работа – говорить мне всякое такое.

Дэниэл не засмеялся. Он пристально посмотрел на меня. Его взгляд был серьезен как никогда.

– Потрясающе красивая, – повторил он. – Твои глаза могут свести мужчину с ума.

Я хотела пошутить, но что-то в выражении лица Дэниэла остановило меня, поэтому я просто прошептала «спасибо» и покраснела как рак.

– Найдутся люди, которые увидят за этими шрамами чудесную девочку, – сказал Дэниэл. – Но ты не сможешь их встретить, если будешь целыми днями прятаться дома. Не думай, что я забыл об этом, дорогуша. И я обязательно нажалуюсь на тебя доктору Пэриш.

Я тяжело вздохнула. Встречи с моим психиатром казались еще болезненнее, чем сеансы физиотерапии.

– Не надо так на меня смотреть. Это ради твоего же блага. Ты сама прекрасно знаешь, что тебе нельзя целыми днями торчать в четырех стенах. У тебя может начаться регресс, Элла. Ты же не хочешь, чтобы месяцы упорной работы пошли насмарку?

– Но ведь я делаю упражнения каждый день. Правда!

– Это другое. Тебе необходима разнообразная двигательная активность. Все эти небольшие действия, над которыми ты раньше даже не задумывалась. Кроме того, ты можешь снова впасть в депрессию и перестанешь работать над собой. Тогда я не оправдаю ожиданий, и твой отец уволит меня. Возможно, ты хочешь от меня избавиться, но не сомневайся: любой другой физиотерапевт на моем месте замучает тебя не меньше – только будет не таким клевым, как я.

В этом Дэниэл был прав. Едва ли найдется кто-то круче него.

Папа вошел в комнату и молча осмотрел мою кожу, пока Дэниэл наносил увлажняющее масло. Нахмурившись, он спросил:

– Почему она так выглядит?

Он не раз присутствовал при подобных процедурах, когда я еще лежала в больнице в Бостоне, поэтому мог видеть динамику. Отец вопросительно посмотрел на Дэниэла, поэтому я решила не отвечать.

– Она привыкла к влажному воздуху в Бостоне. Думаю, ее нужно осматривать чаще, пока тело не привыкнет к калифорнийскому климату.

Отец кивнул.

– Я сегодня же позвоню Коди. Ей можно выходить из дома? Мне нужно вместе с ней подать заявление о зачислении в школу.

Жесть. Физиотерапия, повергающая мою мачеху в слезы, сухая кожа, дополнительные визиты сиделки… а теперь день чудесным образом стал для меня еще чуточку хуже. Великолепно.

Дэниэл, у которого хватало такта, чтобы не обсуждать человека, находящегося рядом, как будто его нет в комнате, обратился ко мне.

– Тебе полезен свежий воздух, – подмигнул он.

* * *

Отец решил отдать меня в ту же мажорную частную школу, куда ходили двойняшки. До этого частные школы я видела только в подростковых сериалах по телевизору. Как заявляло руководство, девяносто восемь процентов выпускников поступали в университет. А вот моя бостонская школа гордилась металлоискателями на входе и могла похвастаться лишь шестьюдесятью тремя процентами.

Казалось, хуже быть уже не может, но нет! В новой школе нужно носить форму – традиционную белую футболку поло или водолазку в холодное время года и темно-синюю плиссированную юбку. Я все лето провела дома взаперти, и в те редкие разы, когда отец и Дженнифер куда-нибудь меня вытаскивали, закрывалась с ног до головы. А теперь они хотели, чтобы я ходила в школу в одежде с коротким рукавом и в юбке до колена? Неужели им не известно, какими злыми бывают подростки?

После встречи с директором папа улыбался всю дорогу.

– Ну что? – спросил он. – Как тебе? Ты рада? Здорово, правда?

Слишком здорово. Огромные железные ворота, охрана, идеальный газон. Школа располагалась в нескольких зданиях, соединенных крытыми аркадами и напоминала Старую миссию[6]. Мне с трудом верилось, что здесь находится учебное заведение.