Я решила открыть глаза. Нужно было перепроверить словаЦелителя, убедиться, что остальная часть меня работает.

Свет. Яркий, режущий. Я снова закрыла глаза. Последний свет,который мне довелось видеть, проникал сквозь толщу океана. Но эти глаза виделисвет и поярче, так что вполне справлялись. Я чуть чуть их приоткрыла, так,чтобы щелку прикрывали ресницы.

— Погасить свет?

— Нет, Целитель. Глаза привыкнут.

— Очень хорошо. — Он явно одобрял, что я так быстро обживаюновое тело.

Оба терпеливо ждали, пока я открою глаза. Мой разум опозналсреднего размера палату в медицинском учреждении. Больница. Панели потолкабелые с черными вкраплениями. Время от времени через определенный интервалпанели сменялись прямоугольными лампами. Стены светло зеленые — успокаивающийцвет, но еще и цвет болезни. Неудачный выбор, на мой свежеобретен ный взгляд.

Стоявшие передо мной люди были поинтереснее комнаты. Слово«врач» прозвучало в голове, едва я увидела Целителя, одетого в бирюзовоеодеяние без рукавов. Униформа. На лице его росли волосы странного цвета; рыжие,подсказала мне память.

Рыжие! Вот уже три мира я не различала цветов. И даже этотзолотисто рыжий цвет вызвал ностальгию.

Для меня его лицо казалось обычным, человеческим, но памятьопределила: «доброе».

Меня отвлекло нетерпеливое сопение Искательницы.

Она была очень маленького роста и если бы стояла беззвучно,я бы еще не скоро ее заметила, разглядывая Целителя. Неприметная, сгусток мракав светлой комнате. Вся в черном — от шеи до запястий — консервативный костюмповерх шелковой водолазки. Волосы, тоже черные, до подбородка, зачесаны за уши.Тон кожи темнее, чем у Целителя. Смуглая.

Отличия в выражениях человеческих лиц были незначительными,почти неуловимыми. Впрочем, память подсказала мне, что выражает лицо женщины.Сдвинутые над темными, навыкате глазами брови давали ясный образ… Это был дажене гнев. Напряженность. Раздражение.

— Как часто такое случается? — спросила я, снова переведявзгляд на Целителя.

— Не часто, — признал Целитель. — В нашем распоряжении нетак то много половозрелых реципиентов. Несозревшие особи довольно податливы. Новы же сами настояли на взрослом носителе…

— Да.

— Обычно все наоборот. Человеческий век куда короче, чем мыпривыкли.

— Все это я знаю. Скажите… а вы лично не сталкивались преждес этим… сопротивлением?

— Лично? Только однажды.

— Расскажите об этом случае. — Я помолчала и добавила, ужевежливее: — Пожалуйста.

Целитель вздохнул.

Искательница принялась постукивать пальцами по предплечьям.Признак нетерпения. Она не хотела ждать.

— Это случилось четыре года назад, — начал рассказ Целитель.— Одна Душа настаивала на взрослом носителе мужского пола. В нашем распоряженииоказался мужчина, который проживал среди мятежников с самых первых днейвторжения. Этот человек… знал, что произойдет, если его поймают.

— Так же, как и мой носитель.

— Да. — Он прокашлялся. — Для той Души это была лишь втораяжизнь. Она прибыла из Слепого мира.

— Из Слепого мира? — переспросила я, непроизвольно наклонивголову.

— Ой, простите, вы же не знаете наших прозвищ. По моему, вытам побывали. — Он достал из кармана устройство, компьютер, и быстро пробежалглазами. — Да, ваша седьмая планета, в восемьдесят первом секторе.

— Слепой мир? — снова переспросила я, на этот разнеприязненно.

— Ну… вообще то, тем, кто там жил, больше по душе название«Поющий мир».

Я медленно кивнула. Уже лучше.

— А те, кто не был, зовут его планетой Летучих мышей, —пробормотала Искательница.

Я смерила ее взглядом. В сознании замелькали образы мерзкоголетающего грызуна, и глаза мои сузились.

— Насколько я понимаю, Искательница, вам там бывать недоводилось, — с усмешкой заметил Целитель. — Поначалу мы называли эту ДушуНаперегонки с песней: свободный перевод прежнего имени в… Поющем мире. Новскоре он выбрал имя своего носителя: Кевин. И вопреки намеченному для негоПризванию Музыкального исполнительства (в соответствии с его прошлым), выбралпредыдущее занятие носителя — а именно, стал механиком. Это насторожило егоУтешителя, но все оставалось в пределах нормы — до тех пор, пока Кевин не сталжаловаться на провалы в памяти. Его вернули в Лечебницу, где мы провели самыеразные исследования, выискивая малейшие отклонения в мозге носителя. НекоторыеЦелители отмечали различия в поведении и личностных проявлениях пациента. Навсе расспросы он отвечал, что не помнит некоторых своих действий и заявлений.Мы вместе с Утешителем продолжили наблюдение и пришли к выводу, что теломКевина временами управляет носитель.

— Управляет? — Мои глаза округлились. — Без ведома Души?Носитель вернул себе тело?

— К сожалению, да. Кевин не справился, не смог подавитьносителя. Сил не хватило.

Меня тоже сочтут слабой? А может, я и правда слабая, раз недобралась до ответов? Даже немощная, раз ее мысли существовали в голове, гдеместо оставалось лишь для памяти? Я то всегда считала себя сильной. Меняпередернуло. Мысль о слабости была постыдной.

Целитель продолжал:

— После ряда событий было решено…

— Каких событий?

Целитель не ответил, отвел взгляд.

— Каких событий? — настаивала я. — Полагаю, я имею правознать.

Он вздохнул.

— Имеете. Кевин… напал на Целителя, когда был… не в себе. —Он поморщился. — Кулаком сбил его на пол и, пока тот лежал без сознания,вытащил скальпель. Мы нашли Кевина без чувств. Носитель пытался вырезать Душуиз тела.

Ко мне долго не возвращался дар речи. Наконец я выдохнула:

— Что с ними стало?

— К счастью, реципиент недолго удерживал контроль, обошлосьбез серьезных повреждений. Кевина пересадили в незрелую особь. Состояниебуйного носителя оставляло желать лучшего, и было решено, что нет смысла егосохранять.

— Сейчас Кевин — семилетний мальчик, совершенно обычный…правда, он так и оставил себе имя Кевин. Его опекуны внимательно следят, чтобыон постоянно находился под воздействием музыки, в чем вполне преуспели… —Последние слова, видимо, должны были, по возможности, подсластить пилюлю!