— Нет, — протянула я. — А что, факультеты разделяются по цветам?

— Ну да, — кивнула Эйсма. — Странно, что ты не знаешь этого, даже у нас в стане это знают. Откуда ты?

— Издалека, — отмахнулась я, беря ложку и принюхиваясь к странному супу. — Ты лучше про цвета и остальные факультеты расскажи, а заодно как тут вообще все устроено.

— Хорошо. Всего в академии пять факультетов, и каждому из них присвоен свой цвет. Факультету боевой магии красный, целительства — зеленый, бытовикам — серый, некромантии — черный, ну и нам, ведьмам, фиолетовый.

— То есть все, что в академии фиолетовое, связано с ведьмами?

— Да.

Я ужаснулась этому цветовому безумию, на секунду представив, что меня всю учебу окружает один и тот же цвет. Но затем, взглянув на ситуацию с позиции руководства академии, поняла гениальность задумки. Это же здорово облегчает многие организационные вопросы. Не надо делать множество поясняющих табличек, которые на самом деле никто не читает, не надо допытывать нашкодивших студентов, с какого они факультета, не надо думать, какого цвета покупать шторы в общежитие и аудитории, не надо, в конце концов, беспокоиться о том, какие цветы высаживать в клумбах перед общежитием. Хотя клумб возле черного дома я что-то не припомню. Во всяком случае, с цветами.

— Любишь оркские блюда? — вернула меня в заглюченную реальность Эйсма.

— Не знаю, просто захотелось попробовать. Никогда раньше такого не ела.

— Странная ты, — вернулась к своей тарелке орчанка.

— Почему?

— Со мной разговариваешь, как будто я такая же ведьма, как и ты, не шарахаешься и не стремишься унизить, сама захотела нашу еду попробовать, еще и элементарных вещей об академии не знаешь.

Пока Эйсма описывала мои странности, я сосредоточенно пыталась выловить в супе странную крякозябру салатового цвета. Уж очень было интересно, что это. Естественно за этим занятием я пропустила половину слов своей соседки.

— Да я всегда со странностями была, я ж философ, — махнула я выловленной крякозяброй. — Лучше расскажи, что это такое?

— Кальтак.

— ??? — мое лицо можно было бы использовать как пособие по пантомиме.

— Это моллюск такой — жутко ядовитая тварь, если неправильно приготовить.

Я чуть не подавилась и поспешила отодвинуть тарелку подальше.

— Есть здесь еще что-нибудь потенциально ядовитое?

Орчанка рассмеялась.

— Не бойся, если кальтак зеленый, все с ним нормально. Ядовитый он, когда красного цвета. Так что успокойся и ешь смело, он вкусный.

Может быть, он и вкусный, но аппетит у меня как-то поубавился.

Пока орчанка, в отличие от меня, продолжала проявлять чудеса изумительного аппетита, сметая все, что было у нее на подносе, я ковырялась в тарелке, спасибо кальтаку, и рассматривала окружающих.

Людей, если людей, в столовой было немного. За черными столиками слева от нас сидели два готтовца. Они молча тарахтели ложками, явно спеша и не обращая внимания на что-либо вокруг. Серая зона была пуста. А в зеленой зоне сидел цветник, напоминающий живые пирожные. Будучи одетыми во все зеленое, девушки стремились выделиться как могли, поэтому сравнение их с цветником у меня возникло не просто так. Сложные прически были странно похожи на шедевры парикмахерского искусства восемнадцатого века, включая всевозможные цветы, украшения и блестки. Корабликов на головах, к сожалению, не было. Девушки весело щебетали, интенсивно поглядывая в зону красных. Ничего удивительного, ведь там, сдвинув вместе три стола, расположилась компания богатырей.

Вот и дождалась я красавцев. Ну что тут скажешь? В свете есть иное диво: море вздуется бурливо, закипит, подымет вой, хлынет на берег пустой, разольется в шумном беге, и очутятся на бреге, в чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор… Где же дядька Черномор?

Мальчики действительно были как на подбор. Как там говорила орчанка? Красный — боевой факультет? Верю. С такими плечищами только на боевой и никак иначе, и зелененькие девочки прекрасно знают, кому глазки строят.

Пока рассматривала не менее активно поглядывающих в сторону зеленых боевых, внезапно наткнулась на устремленный прямо на меня взгляд.

Эм-м, мальчик, а ты почему вместе со всеми цветником не любуешься?

Поймав мой взгляд глаза в глаза, это несоответствие стандартам, усмехнувшись, нагло подмигнуло мне.

Нет, ну надо же. С чего бы это такая откровенная фамильярность в сторону преподавателя? Интересно, с какого он факультета?

Стоп!

С боевого он, а ты, Лизонька, здесь на ведьмовском, и никакой ты не преподаватель, а глюкнутая на всю голову студентка.

Пока я в очередной раз раздумывала, а не затянулось ли мое путешествие в страну грез, наглец, весело шепнув что-то своему соседу, поднялся из-за стола и направился в нашу с Эйсмой сторону.

А я занервничала. С чего бы это?

— Привет, — широко улыбнулась мне подошедшая гора мышц, — можно к вам присоединиться?

— Эти столики для тех, кто на факультете ведьмовства, — подняла Эйсма на красавчика тяжелый взгляд. — Или ты тоже этого не знаешь?

— А кто еще не знает? — чуть не прыснул со смеху парень.

— Она, — ткнула в меня ложкой орчанка.

Вот спасибо тебе, Эйсма! Это же надо так удружить.

Я послала орчанке взгляд, обещающий самую мучительную смерть на свете, но та его не заметила, успев вернуться к своей тарелке.

— Садись, раз уж пришел, — широким жестом указала я на стул напротив себя.

Наглец сел. Но не на тот стул, что я указала, а рядом, благополучно задев при этом и мое бедро, и коленки. И как только умудрился?

— Рассказывай, — подперла я подбородок рукой, отодвигая от себя поднос.

— Что рассказывать? — одарил меня парень красивой улыбкой.

Ай, красавчик. Ай да фантазия у меня.

— Ну раз пришел, значит, хотел что-то рассказать, — не менее широко улыбнулась я, с наслаждением прикрывая глаза. Просто было интересно, на сколько этого наглеца хватит. — Мы с Эйсмой с удовольствием тебя послушаем.

— С Эйсмой? — удивленно переспросил парень.

Не поняла. Он что, уже сдулся? Я ведь еще даже не начала пытки Сфинкса[1].

— Эйсма — это я, — глухо буркнула орчанка, дожевывая какой-то странный фрукт, похожий на колючий шарик.

Парень хмыкнул, что-то там в своей голове прокрутил, еще раз хмыкнул и сказал:

— А я Ланделин.

Парень выжидающе смотрел на меня, а я молчала.

Просто пыталась сообразить. Что это за имена вообще такие? Когда комендантша представилась Майорисой, я еще как-то это пережила. У меня самой бабушку звали Лилолет. Когда орчанка представилась Эйсмой, я со своей фантазией даже согласилась. Ну правда, негоже орчанке быть какой-нибудь Танечкой. Но Ланделин? Вот уж увольте.