Так вышло, что генерал Северин Ноймен явился все же в пограничную крепость. На третий день, сам и вовсе не с той стороны, где его искали. Грязный, голодный и оборванный, он раскидывал вокруг себя глазами снопы злых искр и скрипел зубами на все обращенные к нему вопросы. И, разумеется, друзья и знакомые хотели знать, что с ним произошло, и как он себя чувствовал.

— Прекрасно! У меня все отлично! — рычал лорд в ответ.

И он только успел отмыться, переодеться и сразу же засобирался в дорогу. В столицу. И да, еще в спешке утолил звериный голод, прежде чем вскочил на коня и умчался, держа курс на королевскую резиденцию.

— Ваше величество, у меня очень важное сообщение! — громыхнул голосом и каблуками генеральских сапог в главной приемной дворца.

— Северин! Друг! — король Спартокса Филипп Второй поднялся из-за рабочего стола и пошел к лорду Ноймену с распростертыми объятиями. — Как я тебе рад! Но что случилось? Почему пару дней назад прискакал гонец и принес странное такое сообщение?.. Как такое возможно, что лучший из лучших воинов, непревзойденный военачальник и стратег от бога потерялся в приграничье? Отправился на охоту и… я, признаться, заподозрил измену и заговор.

— Ваше величество!..

— Северин. Мы сейчас одни. Давай обойдемся без титулов.

— Филипп! Я говорил тебе год назад, что нельзя было разворачивать войска и оставлять отвоеванные территории Хаджи? Мы же победили тогда в том сражении, потом и кровью полили те земли. Враг был разгромлен, и можно было не только продвинуть границы Спартокса, а вовсе убрать со всех карт и политической арены такой рассадник всякой нечисти, как Хаджи.

— Видишь ли! — правитель поднял руку, останавливая генерала. — Все было не просто так. Ты и твои солдаты… вы здорово потрудились, спора нет. Но были еще донесения агентов из других государств, доклады наших дипломатов. Политика — дело тонкое, Северин лорд Ноймен. Не изображай сейчас, что не знаешь этого и превратился в упертого истукана. Но погоди! К чему ты сейчас упомянул нечисть? Это как-то связано с твоим исчезновением на трое суток?

— Филипп! Прикажи только… развяжи мне руки… пошли увеличить территорию подвластных тебе земель, и я клянусь, через месяц или два король Хаджи сам передаст скипетр и корону.

— Да что же ты такой возбужденный, Северин? Может, все же расскажешь, что произошло на границе? Присаживайся…

— Я точно говорю, сир. Вся нечисть лезет к нам теперь оттуда. Уж кому это знать, если не мне! Вот уже несколько лет воюю не столько с соседями, сколько с темными, колдунами и ведьмами. Они мутят народ, насылают мор и засухи с проливными дождями, наводят порчу, дурманят честные умы заговорами…

— Все так, но твоими стараниями эти темные силы были почти все побеждены. В моем королевстве наступило долгожданное затишье…

— «Почти»! Это ключевое слово. Нет-нет, а отдельные очаги ведьмовства все же обнаруживал и в последнее время. А после происшедшего со мной… я теперь догадался, откуда ветер дует!

— Вот оно что! Тогда садимся, и ты мне все сейчас расскажешь подробно.

Этот разговор длился с полчаса, генерал был эмоционален, но, похоже, в итоге получил не тот ответ от правителя, на который рассчитывал. Да, король был внимателен, проявил участие, дал возможность другу высказываться, не сдерживая себя, одним словом, разрешил выплеснуть накопившиеся эмоции и разрядиться. Но Его величество стоял на своем, что стране нужен был мир с соседом, а нечисть…

— Что колдуны и ведьмы, Северин? Они подождут. Никуда от тебя, непревзойденный охотник за нечистью, не денутся. Но сейчас главнее дать нашим людям отдохнуть от войн. Ведь что такое военное положение? Это повышение налогов, тяготы и лишения. Это вытоптанные и сожженные посевы, полуголодные зимы… Кстати, сейчас конец лета, сбор урожая, и та самая зима не за горами.

— Но, Ваше величество!..

— А наши славные граждане отлично потрудились на полях и на фермах. Их прибыток должен быть значительным, когда на осенней ярмарке продадут зерно, овощи, фрукты, мясо, шкуры. А до этого они еще мужественно сражались за свои земли и возможность быстрее разойтись по домам. А там их ждали матери и жены. Мои подданные заслужили мирную передышку, лорд Ноймен. Пусть теперь отдохнут, повеселятся, накопят силы. Кто-то создаст новые семьи, кто-то родит детей. Ты понимаешь, друг, о чем толкую? Вижу, что да, но все равно упрямишься. Не дело это, Северин. Черствеешь с годами.

— А мне и положено быть… твердым, как скала.

— Вот, вот! Твердым. Все так, но от тебя уже все шарахаются, лорд Ноймен. Даже дамы. Наблюдал я недавно тебя на балу… И что, скажи, ты надумал насчет женитьбы? Не просил ли тебя присмотреться к некоторым кандидаткам в жены?

— Филипп, ты же сам сказал, что они от меня… шарахаются. И при чем здесь женитьба! Я тебе про другое сейчас полчаса душу выворачивал. Если не война, то разреши хоть по границе с Хаджи с крепким отрядом пройтись, вдруг ту ведьму обнаружу.

— А при том женитьба, Северин, что мы должны во всем быть народу примером. У меня, кстати, супруга понесла вторым ребенком. Вторым!..

— Поздравляю, Филипп.

— А ты порадуй в ближайшее время людей другим.

— Это чем же? — нахмурился лорд. — Меч на полку положить, взять в руки лютню и пойти по этим самым осенним ярмаркам с балладами?

— Ха! Да ты еще не разучился шутить, друг. Это радует. И знаю, что ты отлично поешь… пел когда-то. Но нет, я имею в виду другое. Отбор, Северин!

— О, нет, Филипп! Опять ты о женитьбе заговорил!

— А не долг ли мужчины наследника иметь? Представь, возвращаешься ты из похода, а в твоем замке тебя ждут…

— Визг, писк и женские жалобы!

— О! Разве все так далеко зашло? Нет, Ноймен, семья не только это…

— Да меня и дома-то почти не бывает.

— Ты мне сказать дашь?! — король явно начал терять терпение. — Если не тебе, то народу нужны положительные эмоции. Вот и устроим отбор невест… для тебя.

— А нельзя, для кого-то другого?

— Нет, Северин. Для тебя! Это будет грандиозное событие. Большой такой праздник. Об этом уж позабочусь…

— Так можно было бы и зачатие королевой отметить, а не…

— Уймись, Ноймен! В конце концов, отбор может закончиться ничем. Скажем, тебе не понравились все претендентки. Но! Этим ты меня бы очень огорчил.

— Ха! Филипп! Но твое огорчение я бы потом развеял удачным походом на Хаджи. Если так, то назначай этот чертов отбор.

— Северин!

— Прошу прощение за несдержанность, Ваше величество.

Из дворца генерал уехал все же в отвратительном настроении, прибыл в свой замок и закрылся в нем на долгие две недели. В его владения за это время регулярно приезжали курьеры от Его величества, и в их депешах монарх ставил друга в известность, как шла подготовка к отбору. И в них говорилось, каким семьям были отправлены письма с приглашениями прислать своих дочерей на отбор, и что собой представляли те особы. Последние сведения чаще всего были написаны очень аккуратным красивым почерком с завитушками. Ясно, что это Ее величество приложила свою руку и старание обрисовать девушек как можно более красочно. Но ее портреты девицам Северин для себя окрестил «сю-сю-пу-сю» и чаще просто вскользь пробегал глазами. А вот хлесткие выражения в адрес будущих конкурсанток, приписанные в самом конце письма четким, с нажимом, почерком Филиппа, напротив, читал иногда по два раза. И хохотал в голос. Вот это было написано по-мужски.