Мак-Фергюс вдруг столкнул Груочь с колен.

— Пойди и поцелуй своего нареченного. Один невинный поцелуй,девочка! — приказал он.

— 0 — о-ох, нет! — Девушка спряталась за спинку кресламатери. — Это грешно.., ну, пока мы не обвенчаны. Этому всегда меня учила мама,милорд. Да и мужчина ни за что не станет уважать женщину, которая себепозволяет.., ну, открыто выказывает свои чувства…

Иэн Фергюсон ухмыльнулся. Она была девственницей, этонесомненно, а уничтожать девственность ему было весьма по вкусу. Каждая девицав своем роде… Некоторым сразу нужна пылкая страсть. Другие стеснительны, но,будучи терпеливым, и с ними можно договориться. А больше всего любил он таких,которые сопротивлялись… Он сам не мог этого объяснить, но ему доставлялоострейшее удовольствие подчинять девушку своей воле, своей силе. В конце концоввсе оставались довольны. Он с любопытством изучал Груочь. Он пока не понимал:можно ли будет ее уговорить, или же придется действовать при помощи грубойсилы. Но в любом случае он лишит ее девственности всего через каких-нибудь семьдней. Она будет ему женою и, разумеется, ему не откажет…

Позднее, когда Фергюсоны отбыли из замка Бен Мак-Дун, Груочьосталась наедине с матерью. Сорча сказала своей старшей дочери:

— Нынче все удалось на славу, дорогая моя. Я видела:

Мак-Фергюс тобою весьма доволен. О, Иисусе! — она приняласьпоглаживать свой вздутый живот. — Молю Небо, чтобы этот щенок был последним изтех, которых меня насильно заставляют носить и рожать] — А ты видела, как Иэнна меня смотрел? — тихо спросила Груочь. — Мне уже говорили, что он большевсего любит, когда девушка ему сопротивляется. Он светел лицом, во черен душою…

— О, ты моя дочь, Груочь. Ты приручишь этого дикогозвереныша, моя девочка, — заверила ее Сорча. — Как только он узнает, что вскорестанет отцом, то на руках тебя станет носить. И будущий дедушка тоже… — Сорчавдруг беспокойно задвигалась и стала сыпать проклятиями:

— Небо и ад! Отходят воды! Снова начинается эта мука…

— Дай-ка я помогу тебе, мама! — И Груочь с помощью служанкиотвела Сорчу Мак-Дуфф в ее спальню и уложила на заранее подготовленное ложе.

— Позови старуху Бриди и разыщи мою сестру! — приказалаГруочь служанке.

Сорча застонала — первые схватки оказались чересчурсильными.

— Как ты назовешь этого? — спросила Груочь у матери, надеясьотвлечь ее от страданий.

— Малькольм, в честь нового короля, — процедила Сорча сквозьстиснутые зубы. — А если это девка, то пусть будет Майра. А-ах, Иисусе! Как мнебольно!

Старая повитуха Бриди, к тому времени уже подоспевшая, резкооборвала роженицу:

— Прекратите скулить, Сорча Мак-Дуфф. Это ваши восьмые родыи девятое дитя. Вы вовсе не зеленая первородка!

— Ах ты, проклятая ведьма! — взорвалась Сорча. — Ты старакак пень и просто не помнишь, как это больно — рожать! 0 — о-о-ох!!! Будьпроклят Элэсдейр Фергюсон, грязный похотливый козел! О Господи, низвергни его впреисподнюю вместе со всеми потомками до восьмого колена! А-а-а!

— Не могу понять, что влечет Мак-Фергюса к ней в постель… —сказала повитуха, ни к кому не обращаясь. — Будто не мог подыскать себепомоложе и покрасивее, чем ваша мамочка. В двадцать девять лет уже поздноваторожать!

Груочь и Риган переглянулись и тихонько хмыкнули. Они былисогласны со старухой Бриди. Но Мак-Фергюс, похоже, не мог устоять перед СорчейМак-Дуфф, невзирая на ее злобность и острый язычок. И, хотя сестры-близнецыникому бы под страхом смерти в этом не признались, они слышали, как их матькричит от наслаждения и распаляет своего врага-любовника разными словечками,когда оказывается с ним в постели. Под эти крики девочки, в сущности, ивыросли…

Сорча Мак-Дуфф обычно рожала довольно легко, но па этот раздело обернулось иначе. Шли часы, а дело не двигалось. И вот наконец на закатевторого дня мучений, она родила здорового сына. Но это был воистину гигантскийребенок! Даже повитуха сказала, что ей не приходилось видеть подобныхвеликанов. Он появился на свет Божий с красным от натуги личиком и злобнымкриком, его кулачки сжимались и разжимались, словно в бессильной ярости. Наголовке младенца топорщился пучок волос морковного цвета.

Старая Бриди положила младенца на живот матери, аккуратно,как всегда, обрезала пуповину, тщательно перевязала ее.

— Бравый вояка, леди! Вы щедро вознаграждены за ваши муки.

Сорча скосила глаза на вопящего мальчишку. Еще одинФерпосон, подумала она устало. Еще один проклятый Фергюсон! О Иисусе, как жеона устала… Со вздохом облегчения она закрыла глаза, уже почти не чувствуяпоследних схваток и того, как послед выскользнул из ее истерзанного лона…

Повитуха захлопотала вокруг нее с крайне озабоченным видом.Когда Сорчу обмыли и уложили как следует в постель, а яростного Малькольмаобтерли, запеленали и поместили в колыбельку, старуха поманила сестер. Они всевместе вышли из спальни Сорчи, на лестницу.

— Ох, не нравится мне, как выглядит ваша мать! — сказала онаим напрямик. — Такое я не раз уже видела. Думаю, она умрет. Она уже стара длястоль тяжких родов. Лучше поскорее сообщить Мак-Фергюсу.

— Но ведь я должна выйти замуж через пять дней! —запротестовала Груочь.

— Может, она и проживет столько, — сказала Бриди, — а может,и нет… Будь я на вашем месте и желая, чтобы моя мать увидела меня в подвенечномуборе, то поспешила бы со свадьбой… — и повитуха зашлепала вниз по лестнице ссознанием исполненного долга.

— Она не может умереть! — прошептала Груочь одними губами. —Только не теперь! Не теперь, когда вот-вот совершится наша месть всему клануФергюсонов!

— Что ты там бормочешь? — спросила смущенная Риган. Онаникогда прежде не видела Груочь такой напряженной, решительной, так похожей наСорчу.

— Я не могу тебе этого сказать, — отвечала Груочь. Толькомама может все тебе открыть. Эта проклятая старуха лжет! Никогда не позволю ейпринимать у меня роды!

— Но Бриди нет никакого резона лгать нам, — спокойноответила Риган.

Груочь взяла сестру за руку, и они вместе вошли в спальнюматери.

— Мама сначала должна отдохнуть. А потом она тебе обо всемрасскажет. Нужно подождать, пока она проснется. Мы должны быть с нею, когда онапробудится, и первыми, кто с ней заговорит.

— А разве нам не следует известить Мак-Фсргюса? Бридисоветовала… — запинаясь, спросила Риган. — Он будет страшно зол на нас, есличто-нибудь произойдет в его отсутствие. Давай-ка я пойду в зал, разыщукакого-нибудь слугу и пошлю весточку…