– Да не собираюсь я его трогать!

Совсем страх потеряли.

Малина завозилась, явно пытаясь донести до меня какую-то очень важную мысль. Главное, горшок у меня не собиралась забирать, что уже хорошо.

– Юся… – этот тихий шелестящий голос во мраке заставил меня подпрыгнуть. Грозно зазвенело дерево, взвились плети малины, разворачиваясь во весь свой немалый размер. – Я не причиню вреда твоему дому…

…она стояла у ограды, разглядывая и сам дом, и двор с немалым интересом.

Она все еще была мертва, причем настолько, что даже в сумерках и издали ее сложно было принять за живую.

– Здравствуй, – я прижала горшочек к груди. – Что-то случилось?

Сомневаюсь, чтобы моя тезка ради собственного удовольствия явилась сюда. Да и то… как она вообще смогла преодолеть ограничение?

– Случилось, – ответили мне. – Я чувствую, как истончается ткань мира. И мертвые волнуются.

– Поверь, живые тоже далеко не спокойны.

Юся кивнула головой.

– Твоя кровь как нить.

Вот уж… не было печали.

– А то, что ты взяла, якорь.

– Вернуть? – говоря по правде, я даже обрадовалась. Как-то вот не вижу себя в роли хранительницы демонской конечности.

Но Юся покачала головой.

– Не хочу. Я устала от него раньше.

И вот подозреваю, что уговаривать бесполезно.

– Он приходил.

Уточнять, кого именно Юся имела в виду, я не стала.

– И чего хотел? – я присела на лавочку, и малина ревниво обвила ноги.

– Говорил, что я зря упрямилась. И что скоро я все равно буду вынуждена склонить голову. Если я сейчас принесу клятву, он меня не тронет.

– А ты?

– К сожалению, голову оторвать не получилось.

В сожаление я поверила охотно.

– Извини, что не приглашаю…

Она махнула рукой и поправила венок из неувядающих цветов, который несколько сбился.

– Ничего. Я не очень хочу. Я только предупредить. Он очень силен. И от него пахнет мертвыми. Пока слабо, но…

…процесс начался?

И мой папуля скоро станет личем? Или кем-то посерьезней, вряд ли его так уж привлекает сумеречное существование.

– Он думает, что справится. Он знает, что та вещь у тебя. И он ее получит, потому что иначе умрет.

Мило.

Я бы сказала даже очаровательно.

Эльфийское древо зазвенело, укрепляя меня в мысли, что-таки дурные предчувствия на сей раз вполне себе обоснованы.

– Ясно…

– Еще он звал мертвецов. Они пока спят. Но если очнутся, то не уверена, что я сумею их удержать. И что захочу.

– Спасибо.

Не думаю, что ей было легко покинуть границы кладбища, да и кровь кровью, а сил она тратила немеряно.

– Пожалуйста. Если ты принесешь мне его голову, я буду рада.

– Постараюсь, но… ты же понимаешь, что вполне может статься, что головы лишусь я?

Она кивнула.

И добавила.

– У него есть маг. Той, другой крови. Как твой муж… и он очень сильный. И тоже другой.

Эльфийский лич?

То-то Эль обрадуется. Я вот прямо наяву эту радость вижу.

– Ясно, – хотя ничего-то ясно не было. Совсем не было. Скорее было погано, сумрачно и вообще… но я протянула руку, уж не знаю, почему, а в нее лег огромный серебристый лист. Был он тяжел, а кромкой обладал острой. Или не в кромке дело, но я сперва услышала запах крови, а после ощутила боль.

Но страшно не было.

Скорее появилось ощущение, что я все делаю правильно.

Я подошла к ограде и протянула руку. Ноздри Юси дрогнули, рот приоткрылся и из горла донеслось протяжное рычание. Впрочем, она довольно быстро справилась с собой.

– Возьми. Не спрашивай, сама ничего не понимаю, – сказала я.

Ледяные пальцы с черными когтями царапнули ладонь.

– Спасибо.

Лист, на котором крови не было, Юся прижала к груди. А взамен вытянула из волос бледно-голубой колокольчик. И отступила в темноту.

…вот же…

Я вернулась на лавочку, тронула странное растение, которое вдруг выплюнуло длинный побег, опутавший ладонь. Тут же я ощутила жжение, правда, недолгое, и… боль ушла. И кровь с нею. Когда побег, побелев, просто-напросто отвалился, я убедилась, что рука моя цела.

Целее прежнего.

Даже пара шрамов, память о прошлой жизни и некоторой доле излишней самоуверенности, что с некромантами случается, исчезли.

Вот даже как.

– Даже не знаю, что сказать…

Малина, прочно обосновавшаяся в горшке, выпустила улитки молоденьких побегов. Черный стебель стал толще, колючки приобрели характерный металлический оттенок, а листья вяло шевелились. Что ж… букет почти готов.

Неувядающий колокольчик вписался почти как родной.

…с мужем, который вернулся заполночь, я разговаривать не стала.

– Мы того… – Глен выглядел виноватым за обоих. – Нужно было встретиться с одним человеком… то есть не человеком… срочно… и решили тебя не беспокоить.

– Угу.

Я бахнула на стол котелок с остатками каши. Она слегка пригорела… точнее, не сказать, чтобы слегка, то, что сверху я уже отскребла и съела, частью сама, частью… оказалось, мои питомцы не только кровь жаловали.

– Орки, – Эль весьма старательно притворялся, что не замечает моей обиды, правда, получалось плохо. Вон, уши покраснели, а во взгляде появилась многовековая печаль эльфийского народа. – Должны знать. Мы… не очень ладим. Но у меня есть знакомый, и я решил, что если обратиться, он хотя бы выслушает.

Судя по тому, что от обоих исходил характерный кисловатый аромат оркского медреса, разговором дело не ограничилось.

– К орку женщину брать нельзя, – Глен икнул и посмотрел на кашу с видом обреченного. – Орки… женщин любят. Даже таких.

– Таких, это каких? – я легонько хлопнула по ладони скалкой.

Всего-то собиралась положить на место, но…

– Таких, которые только о выпечке и думают, – бывший вновь икнул и взгляд отвел. Взял себе тарелку, ложку и честно попытался наковырять себе каши. – Хозяйственных, то есть… так и норовят на хозяйство уволочь. А зачем нам тут еще и третий?

Я согласилась, что третий мне совсем незачем, тем более со своим хозяйством. Мне бы с нынешними двумя разобраться…

…почему-то подумалось, что внезапная вежливость моей соседки, она неспроста…