Три вдоха понадобилось мне, чтобы выскочить на палубу.

Она парила над кораблем, солнце серебрило сильные крылья, а в воздухе разливался громкий, радостный крик. Песня капитана «Пересмешника».

Матросы, находившиеся наверху, подтягивающие тросы, проверяющие крепления, вскидывали вверх руки, кричали и улюлюкали, улыбались.

Казалось, сам корабль вибрировал и дрожал, разделяя радость своей хозяйки, плетения светились ярче, дрожали на ветру паруса, раскачивались канаты.

А я стоял завороженный и оглушенный. Смотрел на нее. И вместе с радостью в груди разливался страх от понимания того, что вот так, смеясь, она может легко улететь и от меня в любой момент. Просто встать на крыло и исчезнуть в небе. Раствориться. Дочь Вольных — великолепная и свободная.

Всегда свободная.

Глупая мысль. Страшная мысль.

Мысль, заставляющая стиснуть кулаки и сжать зубы.

Я сделаю все, чтобы она не захотела улетать. Все от меня зависящее, чтобы она осталась со мной, потому что без нее я пропаду. Это осознание шибануло под дых, обрывая мое дыхание, это осознание заставило сильнее колотиться сердце, от этого осознания меня прошиб холодный пот.

А она все летала, смеялась, переворачивалась на спину, ловя потоки воздуха, и я все также не мог отвести от взгляда.

Калисто кружила над кораблем еще несколько лучей, купаясь в лучах солнца, затем осторожно опустилась на штурвал и замерла, склонив голову набок, к чему-то прислушиваясь, а через вдох снова пронзительно крикнула и, взвившись в воздух арбалетным болтом, тут же скрылась из вида за облаками.

Команда на исчезновение своего капитана отреагировала спокойно, точнее вообще никак. Пираты продолжали заниматься своими делами: чистили палубу от водорослей, раковин и прочего мусора, закинутого штормом, за штурвалом стоял Тим, продолжая вести корабль ко все четче вырисовывающемуся острову, Сайрус внизу убирал пушки и ставил под стазис пороховых обезьянок, Вагор снимал с кошки, сматывал канаты и складывал в мешок.

На палубу поднялся квартирмейстер, выводя меня из раздумий.

— Смотрю, ты пришел в себя.

— Как видишь, — коротко кивнул я головой.

— И часто твой зверь выкидывает подобные фокусы?

— Он просто не любит воду. Надеюсь, не слишком вас вчера потрепал.

— Ты не помнишь?

— Помню, — дернул я головой, — но… это воспоминания волка. Я не могу давать точную оценку своим действиям, полагаясь на них. То, что для зверя в порядке вещей, для любого из вас может оказаться чем-то из ряда вон.

— Правильно ли я понимаю, ты не контролируешь своего волка.

— При неполном обращении контролирую полностью, при полном…

Борьбу с инстинктами выиграть удаются не всегда.

— Что-то не замечал таких проблем у Калисто, — задумчиво протянул квартирмейстер, вглядываясь в горизонт.

— Она — сапсан. Птицы лучше контролируют свою вторую суть. Да и на пустошах Кали не была.

— А причем здесь пустоши? — повернул ко мне голову Калеб.

— Они меняют, — пожал плечами, не собираясь вдаваться в подробности.

Незачем лопоухому знать, что именно творилось там со мной. Незачем слышать, насколько теперь силен зверь внутри меня. Незачем понимать, что я когда-то полностью проиграл волку. — Почему ты спрашиваешь?

— Я беспокоюсь о Калисто, — хмыкнул мужчина.

— Ей вреда я не причиню. Ни в шкуре волка, ни при частичном обращении. Можешь не волноваться, — огрызнулся, не удержавшись. Мне очень не нравилось пристальное внимание Калеба к капитану. Ну, просто до зубного скрежета. У капитана теперь есть тот, кто будет о ней заботиться!

— Это всего лишь твои слова, кок, — сверкнул пират на меня глазами.

— Калисто — моя пара, — я твердо посмотрел мужику в глаза.

— Это тоже просто слова, оборотень. Пустой звук.

— Понял тебя, — квартирмейстер коротко кивнул и отправился к штурвалу, я же только хмыкнул про себя. Защитник, чтоб его!

Хотя, может и неплохо, что у птички есть такие друзья.

Я остро почувствовал момент, когда Калисто вернулась на борт «Пересмешника». Даже сам себе не смог бы объяснить, откуда эта уверенность, просто понял. Да собственно и объяснения мне были не нужны.

Это как когда ты понимаешь, что за закрытой дверью кто-то есть, хотя оттуда не доносится ни звука.

Я в тот момент помогал пиратам в трюме складывать вещи и убирать ненужные сундуки. К тиграм команда корабля шла отнюдь не с пустыми руками. Они везли шелк и специи, редкие травы, амулеты, яды, бусы и одежду, отчего-то много было пустых литкраллов и сахара.

Я подхватил последний из бесчисленных мешков и уже собирался отнести его к остальным, как передо мной нарисовался Вагор.

— Давай помогу, — пробасил великан, протягивая ко мне руки, я нахмурился.

— Сам справлюсь.

— И все же, — я даже вдохнуть толком не успел, когда на моих запястьях защелкнулись нрифтовые браслеты, тигр довольно улыбнулся. Я отшвырнул мешок и дернулся в его сторону, краем уха ловя какой-то отзвук за спиной, понимая, что страшно сглупил. Кретин!

А в следующий миг вокруг горла обвилось плетение марионетки, на голову надели мешок. Судя по запаху, надевал его Тим. Я замер.

— Ну и что это значит? — собственный голос стал звериным.

— Сейчас ты пойдешь с нами, — отозвался тигр. — Шагай вперед, оборотень, — и тупое тело подчинилось, мне оставалось лишь глухо рычать и ждать, пока хаос поглотит чужое заклинание. Лишь бы времени хватило.

Но времени не хватило.

Меня привели на верхнюю палубу, на нос корабля, через вдох рядом, судя по запаху, поставили Мэта. Лис боялся и вонял страхом. Я ждал, напрягая слух, обоняние, старался понять, что происходит. Почти полная тишина давила на уши, заставляла напрягаться. Обоняние помогло понять, что здесь сейчас была практически вся команда. Вдох и с меня сдернули мешок, я медленно открыл глаза, оглядывая толпу перед собой. Пираты улыбались.

Улыбались в предвкушении.

— Эй, скопище бродяг! — разнесся в воздухе голос птички, и пираты расступились перед капитаном. — У нас тут двое девственников! — я нахмурился, Мэт дернулся. — А что мы делаем с девственниками!?

— Лишаем невинности! — проорали матросы.

— Правильно, — Калисто взбежала на нос, встала впереди меня, снимая с предплечья кинжал.

— Кали… — начал я.

— Это будет не больно, волк. Тебе понравится, — не оборачиваясь, бросила она и резанула кинжалом по ладони. Я дернулся. А сапсан сжала руку в кулак и выставила над водой. Горячие капли упали в океан, и вода вокруг корабля начала бурлить.