же посчитала. Около половины попали в землю, остальные улетели в небо. Но здесь – не Земля, на этой планете нельзя забывать про пули. Начальная скорость пуль в наших винтовках ниже параболической скорости для Цереры, однако она достаточно высокая, чтобы даже пролетев несколько километров, пули не упали в землю. А вышли на орбиту. Два с четвертью триллиона разрывных спутников. У некоторых из них пересекались траектории, и они сталкивались. Но тем, которым суждено было вернуться обратно, возвращались. Они пролетали над поверхностью Цереры, иногда попадали во что-то, иногда, не достигнув цели, снова выходили на орбиту. Это примерно полмиллиона пуль на каждый квадратный километр поверхности планеты. Разумеется, мои расчеты приблизительны, и ты можешь здесь не согласиться со мной. Я пока не могу точно сказать, сколько именно пуль должно вернуться на определенный участок территории, но, по грубым подсчетам, если ты сейчас выберешься из окопа и постоишь там какое-то время, шансы, что в тебя попадет пуля, где-то один к трем тысячам. Так что находиться на поверхности небезопасно даже после прекращения огня.

– Да, шансы довольно высокие, – сказал я с легким отчаянием в голосе.

– Верно, и я забыла еще про один фактор, Помнишь про пули, которые упали на землю? Вторые два с четвертью триллиона? При падении они разрываются, и дождь из осколков камней численностью от дюжины до нескольких сотен – как тебе больше нравится – устремляется вверх. Большинство этих осколков тоже выходят на орбиту. И они двигаются так быстро, что тоже могут быть опасными. Их там сейчас квадриллионы!

Она посмотрела на меня и начала смеяться. И вот теперь это было действительно жестоко с ее стороны. Я заслужил того, чтобы меня избили, но это было уже слишком. Я снова подумал о том, не убить ли мне ее, но это не решило бы ни одной из проблем, к тому же я уже не был уверен, что мне удастся это сделать. Чем больше я об этом думал, тем сильнее укреплялся в мысли, что самоубийство было единственным возможным решением.

– Вот такая эта Церерская война – война, которая не может закончиться. Да, мы, конечно, в силах прекратить огонь. Нам с тобой нужно немедленно пойти к доктору Петерсен и обо всем ей рассказать. И я думаю, что через несколько дней все закончится. Но война все равно будет продолжаться еще тысячу лет. Нам всем придется улететь с Цереры. Я не представляю, как кораблям удастся подлетать к планете на безопасное расстояние… и если ты еще не понял, то в этом и заключается разгадка секрета «Ракет ближнего боя» «Объединенных сил». Их просто не существует. Вполне возможно, что они покупают свои ракеты у той же компании, что и мы. На орбите наши корабли сбивают все те же пули. И с их кораблями происходит то же самое. Они говорили правду всякий раз, когда ты рассказывал мне, какие они чертовы лжецы. – Она снова рассмеялась, и на этот раз ее смех звучал еще жестче. – Ты! Ты и все остальные! Если бы только вы захотели признать, что они точно такие же, как и вы: напуганные мужчины и женщины, сидящие в жалких окопах и продолжающие стрелять. Но вы выставляете их монстрами, считая, что они нарушили перемирие и сбили посла… ох, как же мне противно все это говорить!

Но она еще не закончила свою мысль.

– Возможно, это место стоит превратить в памятник глупости войны. И у меня есть соображения о том, какую из этого можно извлечь мораль. Хочешь узнать?

– Нет.

Стэффорд посмотрела на меня, и ей не понравилось то, что она увидела. Несколько минут назад она лупила со всей дури, но сейчас у нее был встревоженный вид. Она отодвинулась от меня, а затем и вовсе вышла из комнаты.

Но ей не о чем было волноваться. Моя ненависть была направлена не на нее.

Как Стэффорд и сказала, теперь стрельба прекратилась. Поначалу начался хаос. Солдаты поубивали всех полковников, и генералов, и многих майоров. Мне удалось спастись от суда Линча, разыграв перед ними безумный фарс, во время которого я смог убедить их в своей ненависти к «Внешним пределам», а также в том, что живым я буду им намного полезнее. В результате с места предполагаемого расстрела солдаты несли меня на своих плечах. Я сам не ожидал от себя такого, что я буду выкрикивать весь этот бессвязный бред, наполненный жаждой крови и убийств, которая все это время таилась где-то в укромном уголке моего слабеющего разума. Стэффорд говорит, что мне уже не удастся полностью восстановиться, но это и не важно. Мы летим домой.

Впрочем, все произошло совсем не так, как я предполагал. Я сижу в своем купе на корабле, который направляется обратно к Земле, а на коленях у меня – тяжелый свинцовый ящик, который, возможно, нанесет невосполнимый урон моим репродуктивным органам. Но и это не важно. У меня уже не будет шанса ими воспользоваться. По крайней мере, для репродуктивной функции. В ящике у меня – ядерная бомба. Я сделал ее своими руками. Она очень примитивная, не особенно эффективная и ужасно «грязная». Но она достаточно мощная для выполнения той цели, которую я перед собой поставил.

Я собираюсь взорвать Таманрассетский медный рудник в Алжире. У меня целый взвод фанатично преданных солдат, и они сделают все, чтобы я смог туда пробраться и провести достаточно времени, чтобы стереть с лица Земли целую гору. Шансов, что мне удастся выжить, нет никаких.

Почему именно Таманрассетский рудник? Потому что он принадлежит «Внешним пределам». Их войска наконец-то возвращаются домой, и когда мы закончим нашу работу, то лишь радиоактивные кратеры будут служить единственным напоминанием о горнодобывающей компании «Внешние пределы». Мы сотрем «Внешние пределы» с лица земли. Мы изгоним ее, как злого беса.

Мы выжжем ее каленым железом.

Мы непобедимы; ничто не встанет у нас на пути.

В прошлом я представлял себе, как взорву офис «Объединенных сил», когда вернусь домой, но теперь это невозможно. Этим займутся солдаты «Объединенных сил». Обе компании совершили роковую ошибку, отправив столько инженеров и ученых к самым обширным залежам урана в Солнечной системе. Больше они такой ошибки не совершат.

Почему я это делаю? Стэффорд говорит, что я просто тронулся умом; семь лет я только и делал, что пытался выжить; тем удивительнее, что сейчас я направляюсь на эту самоубийственную миссию. Мне самому это странно. Но все равно я это сделаю.

Отчасти из-за Наташи. Я постоянно вижу ее,