Степаныч закончил свой рассказ и какое-то время молчал.

– Так я вам все это к тому рассказал, – начал он снова, – что примерно в это же время мы хватились, что и Голубев из нашего поселка исчез. Народу у нас тогда гораздо меньше тут жило. Каждый человек на виду. После того как вся эта история с побегом закончилась да комитетчики к себе отбыли, я и спрашиваю у Ариши – это так бабу звали, у которой Голубев в избе угол снимал, где твой постоялец-то?

– А она?

– Ушел, говорит, а куда – и не сказал. Вещички кое-какие собрал да в лес двинулся. Вроде как на охоту. Ружье дедово одолжил. А обратно и не вернулся. А ведь должен мне остался за два месяца за постой. Только я хватилась, а документов его нет. Видать, в другие края податься решил. Да и бог с ним, не жалко. Заполошный, говорит, он какой-то. Все о детях своих твердил. Вроде как их у него трое.

– И больше вы о нем ничего не слышали?

– Нет, – покачал головой Степаныч. – До того дня, когда у меня эта Маргарита в кабинете появилась, ничего не слышал.

– Но ведь с тех пор почти больше четверти века прошло, как же вы все так про него хорошо помните? – спросила Мариша.

– Вы еще молодые, вам не понять, – вздохнул Степаныч. – А к старости человек начинает свою молодость словно заново переживать. Я иной раз чего вчера делал и не сразу вспомнить могу, а как впервые на танцы с девушкой пошел – это отлично помню. И что пили в тот вечер, и какая музыка играла, и как волосы у нее уложены были, и что думал я, когда к ней через весь зал шел. А с Голубевым у меня вроде дружбы получилось. Мы ведь с ним почти ровесники были. Он свое отсидел, мы с ним вроде как скорешились. Он парень ловкий был, недаром кличка у него Ювелир была.

– Подождите? – спросила Мариша. – Что значит – кличка? Это что – не его профессия?

– Ювелир-то? – усмехнулся Степаныч. – Да нет! Просто работал он ювелирно. Сколько краж за свою жизнь совершил, а сцапали его только через пять или шесть лет воровского стажа. И кражи все за ним не мелкие числились. То инкассаторами со своими сообщниками прикинутся да всю выручку из магазина и заберут. То страховым агентом работал, квартиры богатых граждан обчищал. Да все выбирали директором магазинов, которые, ясное дело, левый доход имели. А однажды тетку одну обчистили, так у нее свой подпольный швейный цех имелся. Ловко работал, не все пострадавшие в милицию с заявлением, что их обокрали, бежать торопились. А то ведь там как узнают, что пропало, так и начнутся разные вопросы, откуда же у вас, дорогой гражданин, при зарплате в двести с чем-то рублей дома оказалось накоплений на десятки тысяч? И, несмотря на молодость, Марк каждое дело с ювелирной точностью просчитывал. Ни разу у него прокола не случилось. Да и взяли его, потому что он пьяный шатался. А пока его в вытрезвитель отвозили, он с милиционером, который его забирал, подрался. Ну, его в отделение. Сняли отпечатки да и увидели, что они у них еще по нескольким делам проходят. Так он к нам сюда и попал.

Больше Степаныч ничего не мог рассказать подругам. И от него те отправились прямиком к той женщине, у которой жил Марк Семенович после того, как освободился.

– Сходите да и возвращайтесь, – напутствовал их Степаныч. – У нас и гостиница имеется. Если родственники к заключенным приезжают, нужно же им где-то и остановиться. А завтра с утра я вам дело Голубева покажу. Сами увидите, ничего там особенного нет.

Ариша оказалась здоровущей бабищей с румяными щеками и, несмотря на возраст, все еще задорным смехом.

– Марк Голубев? – переспросила она у подруг, поморщившись. – Да, жил такой у меня. Тьфу! Хоть и давно это было, а все равно вспоминать его неприятно.

– Что же он вам сделал? – удивилась Мариша.

– Скажу вам сразу – малохольный он был какой-то. Другие мужики как освободятся, просто звери. Разорвать бабу готовы. А этот все думал о чем-то своем. Я его жене так и сказала: не было у меня с твоим мужиком ничего! Через это и расстались. Коли бы он меня распробовал, так ни за что бы от меня не ушел!

– А к вам Рита тоже приходила? – спросила Инна.

– Была такая! – кивнула тетка. – Осенью приходила, но снег уже первый выпал. В ноябре это было, не иначе. А умчалась она от меня, как на помеле! Волосы черные, чистая ведьма!

– А что ей было нужно?

– Да все расспрашивала, что Марк, когда у меня жил, о своих планах рассказывал. Так я ей и сказала, что ни о чем с ним толком и поговорить было нельзя. Все домой рвался. Так что я не удивилась, когда он однажды исчез. И скатертью дорога!

Похоже, баба до сих пор злилась на мужчину, который много лет назад отверг ее как любовницу.

– Но как же он до города добрался? – вздохнула Мариша. – Он же пешком ушел.

– А что тут такого? – удивилась тетка. – Небось до соседней деревни подался. А там розвальни с мерином подрядил да в них до города и доехал. А деньги у него кое-какие были. Мне за постой не заплатил да еще ружье дедово спер! А жена его говорила, будто бы он нынче от воровской жизни совсем отстал. Бывает и такое! Только я ей не особенно поверила, у меня глаз наметанный. Сразу видно, когда человек с прошлым завязал, а когда только в себя приходит перед следующим рывком. Так вот этот Марк ни за что бы не остановился. Да и не умел он ничего иного, кроме как воровать. И не хотел, если честно. Ему его воровская жизнь нравилась. В фарт свой верил.

– А куда от вас Рита помчалась?

– Да бог ее знает, – ответила тетка. – Я ей вслед выглянула, так она в сторону кладбища бежала.

– Кладбища? – недоуменно переглянулись подруги. – Где вы односельчан хороните?

– И своих, и тех, кто в колонии сидит, – ответила тетка. – Когда человек уже покойник, разницы особой нет, кто он при жизни был. Всех в одном месте хоронят. У нас поселок небольшой, жирно будет два погоста покойникам выделять.

– Где? – внезапно охрипшим голосом произнесла Мариша. – В какую сторону идти на ваше кладбище?

– Тьфу ты! – поморщилась тетка. – Все вы, городские, чудить любите. Куда на кладбище на ночь-то глядя! И чего только в голову не придет!

Так, ворча, направление до кладбища она подругам все же указала. И, поплевав через оба плеча, осенила себя крестом и в сердцах захлопнула за девушками дверь своего дома.

А подруги бодрой рысью двигались в сторону кладбища. На улице к этому времени уже совсем стемнело. Но в поселке горели фонари. Их свет отражался на белом снегу и было почти светло. К тому же ночь выдалась ясная, а на небе добавляла света полная луна. Свернув в сторону, подруги обогнули поселок и наконец увидели внизу под ногами полянку, заставленную крестами.

– Ой, мамочки! – прошептала Мариша. – Страшно-то как!

– Глупости, – возразила Инна, у которой и у самой мурашки по телу бежали. – Ничего тут страшного нет. Что тебе в голову взбрело?