Отставной генерал ловко поймал чемоданчик и взволнованноприжал его к груди.

За спиной у Маркиза, прорвавшись сквозь входные турникеты,появились первые, самые шустрые пассажиры пригородной электрички, и тут жеперрон наполнился гудящей толпой дачников. Леня поспешил смешаться с этимчеловеческим морем, затеряться, как лист в лесу или песчинка на пляже.

Почти в ту же минуту неторопливо подполз длинныйэлектропоезд метро. Прежде чем он скрыл от Лениных глаз противоположнуюплатформу, он успел разглядеть, как отставной генерал Урушадзе выполняетакробатический номер: прижимая к груди коричневый чемоданчик, пытаетсяодновременно разговаривать по двум мобильным телефонам.

Собственно, мобильный телефон был один, второй былминиатюрным переговорным устройством ближней связи, по которому Урушадзезлобным голосом отзывал своих оперативников.

— Назад, придурки! Назад Все равно уже упустили! Теперьу вас задача меня прикрывать, я с грузом!

В мобильный телефон, который он прижимал к уху большимпальцем, Лаврентий Георгиевич говорил совсем другим голосом — раболепным иуниженно-подчиненным.

— Все, Владимир Борисович, операция завершена, груз уменя. Так точно, это он, я его хорошо помню. Нет, он не вскрыт, пломба не нарушена.Так что операция успешно завершена..

— Кой черт успешно, — недовольно ответилЛазоревский, — человек от вас ушел?

Ушел! Каких от него теперь сюрпризов можно ждать?

— Не волнуйтесь, никаких сюрпризов не будет! Я ведьговорю: он не вскрыт, пломба не нарушена…

— Вот если бы вы его взяли, тогда операциядействительно была бы успешной, — продолжал недовольно ворчатьЛазоревский, — и утечки информации не было бы, и деньги целы . Ну деньги,допустим, небольшие, но все равно ведь обидно.., сам знаешь, копейка рубльбережет… Ладно, приезжай, нечего воздух сотрясать!

В действительности Лазоревский уже вовсе не думал озакончившейся операции, он прокручивал в голове детали большого блефа, идеюкоторого ему подсказал похититель чемодана. Владимир Борисович подумал даже,что если бы Урушадзе со своими людьми поймал этого человека, его стоило быоставить в живых и использовать в своем аналитическом отделе, потому что мозгиу него явно очень неплохие.

А Лаврентий Георгиевич Урушадзе поджидал на пустой платформесвоих оперативников, недовольно поджав губы. Он думал о том, что Лазоревскийнедостаточно его ценит и что тот уже совершенно зажрался, если шесть миллионовевро для него «небольшие деньги» и даже «копейки».

Еще он думал, что Лазоревский, конечно, очень богатыйчеловек, но в Москве в последнее время им недовольны, и если попробовать егосдать, то можно войти в доверие к таким людям, которые смогут по достоинствуоценить опыт и способности отставного генерала ФСБ…

Дома все было плохо. То есть Энгельсина Софроновна конечноподдерживала квартиру в чистоте, поливала Лолины цветы и вовремя кормилаживотных, но без хозяев бедные звери совершенно зачахли. Попугай потерялполовину ярких перьев и вообще был какой-то потертый, кот Аскольд, встретивМаркиза в прихожей, замяукал так жалобно, что у того дрогнуло сердце. Котздорово похудел, бока его впали. Манишка, раньше сверкавшая белизной, былакакого-то грязно-серого цвета — как видно, коту даже умываться не хотелось,пока хозяев не было рядом.

— Мои бедные! — Лола бросила на пол корзинку,откуда тотчас раздался негодующий визг Пу И, и устремилась на кухню, чтобыразгрузить тяжеленные сумки с едой.

Пу И вылез из корзинки самостоятельно и побежалприветствовать своих хвостатых и пернатых приятелей, но те презрительноотвернулись от сытого и заласканного предателя. Пу И обиделся и немедленнонапустил лужу в коридоре у входной двери.

— Мерзавец, — тут же заорала выскочившая из кухниЛола, — вечно от тебя одна грязь! Только ешь да хулиганишь!

Пу И так удивился, услышав грозную отповедь от Лолы, котораявечно за него заступалась, что сел прямо в лужу. Маркиз вздохнул, решительноподхватил паршивца за шкирку и прополоскал под краном в холодной воде. Пу Идаже не посмел пикнуть.

Весь остаток дня Лола суетилась над котом и попугаем.Аскольда вымыли специальным французским шампунем для пушистых котов, вытерлирозовым махровым полотенцем и расчесали массажной щеткой. Кроме того, черезкаждый час Лола подсовывала ему то кусочек буженинки, то ложечку паштета изгусиной печени, то кусочек вареного языка, то лососину, жаренную на решетке,пока Маркиз не прекратил такое безобразие. Кот совершенно объелся и лежал набоку, свесив лапы и тяжело дыша.

Попугая закармливали грецкими орехами, как рождественскогогуся. Лола все сокрушалась по поводу его поредевшего хвоста и даже звонилазнакомому ветеринару.

Цветы тоже выглядели не лучшим образом, потому чтовоспитанный и благородный кот Аскольд, ранее никогда не позволявший себеподобного безобразия, обгрыз все бутоны на лолиных любимых фиалках. Но Лола несделала ему ни единого замечания.

Прошло два дня. Лола крутилась по хозяйству, возилась сживотными. Вставала она рано, в ванне по два часа не лежала, как раньше, имагазины посещала исключительно продуктовые и «Все для животных».Присматриваясь к своей подруге, Маркиз понемногу приходил в недоумение. Своейвнешностью она занималась мало. То есть для любой другой женщины этого было быдостаточно, но Лола, которая раньше часами могла проводить перед зеркалом,теперь совершенно охладела к этому занятию.

С Маркизом она почти не разговаривала, просто не обращаласьк нему ни за чем. Причем делала это не демонстративно, а совершенноестественно, как будто у нее отпала всякая необходимость с ним общаться. К Пу Иона тоже относилась теперь совершенно спокойно, абсолютно ничем не выделяя егоиз остальных домашних питомцев.

Вообще-то, положа руку на сердце, такая Лола была гораздолучше — она не устраивала скандалов по пустякам, не своевольничала, не спорилас Леней до хрипоты и не дулась из-за каждой мелочи.

Кроме того, как уже говорилось, она не занимала на два часаванную комнату каждое утро и не валялась до полудня в постели. Маркиз долгоприсматривался к Лоле и наконец сильно забеспокоился, потому что понял нечтоневероятное: Лола совершенно не играла. Она, которая раньше не могла и получасапрожить без того, чтобы не представлять кого-нибудь, чтобы не игратькакую-нибудь роль, теперь была абсолютно естественной. Не было заботливой илюбвеобильной хозяйки песика, не было молодой дамы приятной наружности, не былохулиганской девчонки, не было капризной примадонны — осталась обычная молодаяженщина, хорошенькая и довольно молчаливая.

Спору нет, такая Лола была гораздо приятнее в общении. Нодело в том, что это была уже не Лола. Леня привык к постоянным вывертам своейподруги, ему даже не хватало ее ежечасной игры, этого театра одного актера. Иодного зрителя, то есть его, Маркиза. Впервые за все время их совместного существованияв их с Лолой отношениях не было никакого подтекста. Лола не пыталась вывестиего из себя, заставить делать то, чего он не стал бы делать, будучи в спокойномсостоянии. Она не пыталась его подначивать, совершенно исчезли также из обиходаих обычные, почти семейные перепалки. Все хозяйственные вопросы Лола способнабыла решить сама, поэтому и не обращалась к нему за советом. Чтобы в квартирене стояла глухая могильная тишина, Маркиз включал телевизор. Делать ему былорешительно нечего, кроме как гладить кота, который после разлуки сталнеобычайно сентиментален и все время просился на колени, как маленький. Одинраз Леня перехватил Лолин взгляд. Она смотрела, как он почесывал кота за ушами,в глазах ее стояло какое-то странное выражение.