— Вам надо обязательно приехать летом. Тут настоящий сад. Флоксы, пионы, гиацинты, вдоль дорожек бордюры из маргариток. За лужайкой ухаживают три человека. Отдых для усталых глаз. Трава и несколько деревьев. Возвращаешься на работу полный сил. В здании, кстати, кондиционированный воздух. Терпеть не могу потных от жары лиц. Будь моя воля, я бы закрывал завод первого мая и до октября отправлял всех ловить рыбу. С удовольствием это сделал бы, да конкуренты не позволяют. — Он широко улыбнулся и сбежал по ступенькам к сверкающему зеленому «форду» с откидным верхом. — Вон он. Мой автомобиль. Усаживайтесь. — Он открыл дверцу для Арчера, а сам обошел «форд» спереди. Арчер сел. Тут же скользнул за руль и мистер Сандлер. «Форд» резко рванул с места. Из-под задних колес полетел гравий. — Люблю маленькие автомобили. — Они пронеслись мимо ворот. — Люблю водить машину. А вот большие, с океанский лайнер, лимузины не люблю. Такое ощущение, что едешь в танке. Летом при любой погоде опускаю верх. Становлюсь красный, как индеец. И волосы выгорают. Мне это идет. — Опять улыбка. — Просто удивительно, сколько девушек машут рукой с просьбой подвезти. И на заседаниях совета директоров помогает. Выгляжу таким энергичным, что вице-президенты и представители акционеров не решаются со мной спорить. Если вы считаете, что я еду слишком быстро, так и скажите. Быстрее меня гоняет только мой сын. Когда-нибудь он точно разобьется. Во время войны он служил в авиации и на земле старается разогнаться до тех же трехсот миль в час. Не встречались с ним?

— Нет. — Арчер с тревогой смотрел на дорогу.

— Половину времени он проводит в Нью-Йорке. Большой любитель ночных клубов. Постоянно обхаживает певичек, которые работают до четырех утра. Ни на что другое не годен. Моя жена говорит, что его разбаловала авиация. Неправда. — Широченная улыбка. — Он разбалован с восьми лет. Забавный парень. Крепкий, здоровый, постоянно попадает в переделки. Только в кабине «В-17» чувствует себя как дома. — Мистер Сандлер искоса глянул на Арчера. — Вы приехали с какими-то проблемами, не так ли, мистер Арчер?

— Да, — кивнул режиссер. — К сожалению.

— Ленч поможет нам с ними справиться. Это прекрасное средство для цивилизованного разрешения многих проблем. Но вы можете начинать прямо сейчас. Выкладывайте.

— Речь пойдет о пятерых людях, работающих в программе. Хатт сказал мне, что вы в курсе.

— Да. — Мистер Сандлер смотрел прямо перед собой. — Я получил ту журнальную статью.

— Хатт дал мне две недели, чтобы я провел собственное расследование. Или попытался его провести. За такой короткий срок один человек много не сделает.

— Я знаю, — кивнул Сандлер. — Хатт сказал мне, что его помощник обещал вам две недели, и ему пришлось с этим согласиться. Одобряю. Незачем держать помощников, если те не имеют права принимать самостоятельные решения. В разумных пределах.

— Две недели истекают в четверг.

— Я знаю. — Арчер отметил, что мистер Сандлер сбросил скорость, поскольку машин на дороге стало больше. А вот его отношения режиссер понять не мог. Голос не выдавал истинных чувств. Лицо тоже.

— Я переговорил с этими людьми. Кое-что выяснил. А когда попытался связаться с Хаттом, оказалось, что он улетел во Флориду. И в агентстве не знают, когда он вернется. Однако он просил передать мне, что его позиция остается неизменной. — Арчер прилагал все силы, чтобы по его голосу не чувствовалось, что он обижен или жалуется.

— Это очень важно. Отпуска для руководителей. Убежден в этом. Для принятия решений необходима свежая голова.

— Я это понимаю, — с излишней торопливостью ввернул Арчер. — Только время для отпуска он выбрал очень уж неудобное. Поэтому мне пришлось приехать к вам.

— Извиняться не за что. За это мне платят. Кому же еще раэруливать сложные ситуации? С простыми разбираются люди, которые у меня на жалованье.

У Арчера не возникло ощущения, что он извинялся, но уточнять он ничего не стал.

— Хатт также просил мне передать, — добавил Арчер, тщательно выбирая слова, — что не будет возражать против моей отставки, если я буду стоять на своем.

В кабине повисла тишина. Мистер Сандлер нажал на тормоз, автомобиль остановился на красный свет.

— Это угроза, мистер Арчер? — спросил он, глядя перед собой. — Вы пытаетесь надавить на меня?

— Нет. — Арчера вопрос мистера Сандлера удивил. Неужели тот думает, что он, Арчер, занимает достаточно важное положение, чтобы кому-то угрожать? — Я просто хотел, чтобы вы располагали абсолютно всей информацией.

— Я располагаю абсолютно всей информацией. — Красный свет сменился зеленым, и «форд» мгновенно набрал скорость. — Я говорил с Хаттом и сказал ему, что он может отпустить вас, если возникнет такая необходимость. Это понятно?

— Более чем. — Арчер замялся. — Вы не хотите, чтобы я продолжал? Может, я напрасно трачу ваше время?

— Если бы вы напрасно тратили мое время, вас бы тут не было, — ровным голосом ответил мистер Сандлер, не пытаясь добавить значимости своим словам. — Вы давно работаете на меня. Вы продаете мою продукцию. Вы зарабатываете деньги, которые вам платят. Вы имеете право изложить свою точку зрения.

— Прежде всего надо сказать о том, что все пятеро знают свое дело. А двое или трое — это звезды, на которых и строится вся программа…

— Это понятно. — Впервые в голосе мистера Сандлера послышалось нетерпение, словно Арчер наговорил лишнего.

— Какими бы ни были их политические убеждения, вашей компании они служили верой и правдой. Как вы и сказали про меня, они зарабатывали деньги, которые им платили.

— Я же сказал, что это понятно. — Сандлер вдавил в пол педаль газа, и «форд» рывком обогнал грузовик.

— Кроме того, — Арчер пытался правильно выстроить свои аргументы, — их всего лишь обвинили. Но еще ни в чем не признали виновными. А журнал, который выдвигает против них обвинения, в прошлом уже допускал ошибки, за которые ему приходилось публично извиняться, если у людей хватало мужества или денег защищать свою репутацию. К тому же мне неприятна сама мысль о том, что издатель паршивого журнала присваивает себе право судить целую отрасль и составлять черные списки, лишающие людей работы.

— Неприятна, — кивнул мистер Сандлер. — Согласен.

— Нельзя ко всем подходить с одной меркой. Каждого надо рассматривать отдельно.

— Это правильно. Мистер Арчер… — Мистер Сандлер быстро взглянул на него. Лицо стало суровым, глаза напоминали две ледышки. — Я бы хотел знать, какие отношения связывают вас с этими людьми. Чтобы более объективно оценивать ситуацию. Полагаю, я вправе задать такой вопрос?

— Да, — ответил Арчер. — Думаю, что да. Они разные.

— Естественно.

— Начну с композитора. Покорны. Профессионально… я восхищаюсь его музыкой. Он мастер. Вы же слышали…

— Да.

— А персонально… — Арчер едва не улыбнулся. — Он раздражает. Он… очень эмоциональный, неуравновешенный. Я его жалею. Он еврей… — Арчер заметил, как дрогнули веки мистера Сандлера. — Ему досталось от жизни. Родителей убили немцы. Он пребывает в постоянном страхе… Его жена — отвратительная женщина.