Потом, продолжая гипнотизировать меня взглядом, он спокойным голосом произнес:

— Пристрелите репортершу. Впрочем, я передумал. Эй, кто-нибудь! Дайте мне пистолет.

— Нет! — крикнул я, вложив в этот отчаянный крик-вопль овладевший мной ужас и всю свою ненависть к этому типу.

Потом у меня перехватило дыхание, и я не смог бы сказать ни слова, даже если бы захотел. У Аданны взлетело вверх здоровое веко, а глаз изумленно округлился, как если бы она удивлялась тому, в какую кошмарную переделку мы попали.

Тигр быстро шагнул к ней.

— Красивая девочка, — сказал он. — Но глупая. И мертвая, хотя пока еще не осознает этого. Вы повинны в ее смерти, Кросс! Вы убили ее. Вы — а не я.

Он дважды выстрелил из служебного полицейского пистолета ей в голову, но оба раза промахнулся. Намеренно, разумеется. Так сказать, пошутил, после чего весело посмеялся над своей шуткой.

— Люди почти не способны поверить в то, что чернокожий может быть и умным, и образованным. Что вы думаете по этому поводу, доктор Кросс? А вы, Аданна?

Я все еще не мог произнести ни звука, и за нас двоих ответила Аданна.

— Убийца! — крикнула она. Так, словно выплевывая это слово ему в лицо.

— Причем один из лучших. И горжусь своими достижениями.

А потом он выстрелил в третий раз, всадив Аданне пулю точно между глаз. Она качнулась вперед и рухнула на пол лицом вниз, раскинув руки в стороны. Больше Аданна не двигалась.

Очередная жуткая сюрреалистическая картина. Мгновение — и красавицы Аданны не стало. Бедняжка умерла в гнусной тюремной камере, убитая бандитом по прозвищу Тигр в присутствии полицейских, не шевельнувших и пальцем, чтобы помочь ей.

Я никогда еще не испытывал такой ярости, но слов, чтобы выразить ее, не находил. На меня словно накинули две прочные веревочные петли: одна стягивала горло, вторая — голову.

«Не беспокойся за меня, Алекс», — сказала Аданна. При этом она знала, что ее убьют. Не сомневалась в этом ни секунды.

Убийца стоял рядом с трупом, но смотрел на меня. Потом неожиданно ухмыльнулся, спустил с себя брюки, опустился на колени и… надругался над мертвым телом.

— Красивая была девочка, — прорычал он, поднимаясь на ноги. — Но это вы обрекли ее на смерть и унижение. Никогда не забывайте об этом, детектив Кросс. Никогда…

«Не беспокойся за меня, Алекс».

«Не беспокойся за меня».

«Не беспокойся».

Ночь постепенно сменилась утром, а я все еще был жив.

Я различал проблески света сквозь черную ткань наброшенного мне на голову капюшона. Более того, меня куда-то везли.

Предварительно мне на шею надели веревку и стянули на горле так, чтобы ограничить доступ кислорода и тем самым лишить сил. Потом выволокли на улицу и швырнули как куль с мукой на заднее сиденье какого-то пикапа или фургона — автомобиля с высокой подножкой и дизельным двигателем.

Ехали мы довольно долго. Несмотря на черный капюшон на голове, я держал глаза открытыми. Тем не менее ничего, кроме образа Аданны, постоянно стоявшего перед моим мысленным взором, не видел и все время, пока мы ехали, вспоминал последние мгновения ее жизни, прервавшейся столь трагически.

Тигр убил ее и надругался над трупом. Он считал меня ошибкой природы. Сказал, что я не представляю для него никакой угрозы. Подумаешь, какой-то очередной паршивый полицейский… Что ж, поживем — увидим.

Если, конечно, поживем. Проживем хотя бы несколько следующих часов.

Пока мы ехали, я читал молитвы, поминая Аданну и членов ее семьи. А еще я мысленно обращался к усопшим, говоря им, что, пока жив, ничего не кончено. Вряд ли это что-то для них значило, зато было важно для меня. Еще одна загадка едва ли не мистического свойства.

Когда машина наконец остановилась, по обеим сторонам от меня распахнулись дверцы. Что дальше?

Потом кто-то повернул меня, прижал лицом к спинке сиденья и снял наручники с заведенных за спину рук. После этого чьи-то мощные длани схватили меня за шиворот и за пояс брюк и выбросили наружу. Означенное действие сопровождалось словами:

— Лети домой, птичка!

Я находился, так сказать, в состоянии свободного полета не более секунды, но даже за это время успел натерпеться страху.

В следующее мгновение мое бренное тело соприкоснулось с бетонной или каменной плитой. Когда я поднялся и стащил с головы черный капюшон, тех, кто привез меня сюда, и след простыл. Ни людей, ни машины.

Зато других людей и машин здесь хватало, поскольку похитители швырнули меня на тротуар неподалеку от большого, официального вида здания, выстроенного из белого камня. Такого рода белые каменные коробки можно встретить где угодно, в том числе и в округе Колумбия.

Сквозь прутья окружавшей здание высокой металлической решетки я заглянул во двор с обширным, тщательно подстриженным газоном и подъездной дорожкой. Она вела к фасаду с величественным парадным входом.

Над входом висел, трепеща на легком ветру, большой американский флаг.

Без сомнения, передо мной находилось американское консульство. Так как посольство располагалось в Абидже.

Итак, меня довезли до консульства. Но зачем?

Между тем атмосфера у консульства была, казалось, чрезмерно напитана энергетикой. Здесь определенно что-то готовилось. Какое-то действие крупного масштаба и даже, вполне возможно, сопряженное с разными беспорядками. Об этом можно было судить хотя бы по толпам, собиравшимся у ворот и ограды. Сторонний наблюдатель разделил бы этих людей на две примерно равные по численности группы. Представители первой стояли в очереди у ворот в надежде, что хоть кого-то из ожидающих пропустят внутрь. Вторая, отгороженная от первой металлическими барьерами, проводила манифестацию, всячески демонстрируя свою неприязнь к Соединенным Штатам.

Я увидел в руках участников второй группы написанные от руки плакаты и лозунги вроде «Янки, платите реальные цены!», «Люди Дельты, берите власть в свои руки!» и «Хватит с нас американцев!».

Даже находясь в отдалении от консульства, я почувствовал, что обстановка там с каждой минутой все больше накаляется, становится неконтролируемой, а от этого недалеко и до безобразных уличных сцен, возможно, сопряженных с насилием.

Я вышел из-за угла, где располагался мой наблюдательный пункт, и, раздвигая толпу здоровым плечом, двинулся к воротам. На меня злобно смотрели и мне кричали что-то враждебное представители обеих групп. Первые, видимо, опасались, что я хочу без очереди проникнуть в консульство, вторые же, возможно, интуитивно определили во мне американца.