— Живой… — выдыхаю, обхватив лицо моего мишки ладонями, а из глаз слёзы.

Что ж такое-то?! Плохо — плачу, хорошо — плачу. Что со мной не так?

— С капельницей осторожно, — сильные руки аккуратно укладывают меня на кровать.

А я на них насмотреться не могу — каждый палец люблю, каждый ноготь, каждую венку… Сил нет как люблю!

— Всё в порядке, — я улыбаюсь — счастливая донельзя.

— Не всё, иначе ты бы в больницу не загремела. Что случилось?

— Я не знаю, — отвожу глаза. — Мне кажется, что я здорова.

— Дождёмся врача.

Марк устраивается рядом и сгребает меня в охапку — больничная койка люксовая, но для двоих маловата — прямо скажем, не кинг-сайз. Ну или кто-то тут слишком объёмный. Мне нравится чувствовать себя маленькой рядом с огромным зверем. Я в домике — всё.

— И ещё, — Марк целует меня в висок, — ты не виновата в пожаре. Ира подожгла нашу квартиру.

— Ира?! — я едва не подпрыгиваю…

…То, что рассказывает мишка, больше похоже на сценарий к триллеру. Мне казалось, что я неплохо знаю Иру, а оказалось — вообще не знаю. Она не стерва — чудовище натуральное!

Тот случай, когда под блестящей обёрткой скрывается кусок дерьма. Ира казалась мне успешной, самодостаточной женщиной, у которой вместо тридцати кошек — тридцать мужчин и ни одному из них своенравная брюнетка к себе подступиться не даёт. На деле всё было иначе. Даже Машка успешнее в поиске «кошельков». На Иру клевали богатые мужики, но раскошеливаться не торопились. Только мой балбес-мишка почему-то на неё повёлся конкретно… Вот и уцепилась за него пиявка, едва нас на тот свет не отправила.

Неприятно узнать, что у Марка были с Ирой отношения, и от некоторых подробностей меня воротит. Но лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Теперь всё в прошлом. Наверное, Ирину посадят…

— …Значит, батя поделился с тобой моей биографией? — мишка сердито гнёт бровь. — И ты молчала…

Кх-м… Кажется, я сейчас отхвачу по попе.

— Я не всё знала, — мотаю головой. — И вообще, тебе нельзя было нервничать, — бурчу.

— А вам, мадам, нельзя нервничать сейчас, — в палату заходит Тамара.

В стильном медицинском халате, причёска — волосок к волоску, с планшеткой в руке, очки на носу в золотистой оправе. Вся такая из себя доктор-доктор… В смысле, человеческий доктор.

— Здрасьте, — я хлопаю ресницами, перевожу взгляд на Марка.

Не похоже, что он удивлён. Всё норм, да?

— Что-то пациентов у меня больше, чем надо, — ветеринарша смотрит на нас с мишкой.

— Размножаемся, — шутит Марк и встаёт с кровати.

— Это ты верно подметил… — бурчит себе под нос докторша. — Я твой лечащий врач, Диана, — сообщает мне.

— Но вы же ветеринар… — Я уже совсем ничего не понимаю.

— Это я у вас на ферме, прости хоспади, ветеринар, а здесь я — главный врач. У нас в клинике разные пациенты бывают, но в основном оборотни… Ох, ни хрена ж себе! — Тамара цепляет пальцем бирку на воротнике Марка. — Иваныч!

— Что? — в палату заглядывает Михаил.

— Я говорю, спонсорской помощи для моей богадельни давно не видно, — главврач срывает бирку. — А тем временем твой пацан в костюме от известного бренда рассекает! — щурится ехидно.

— Том, ты в мой карман… — осекается. — Марк давно сам себе вещи покупает.

— Не надо ля-ля! Он удавится купить себе олимпийку и треники за пятьдесят кусков.

— За двадцать пять, — ворчит Иваныч. — Это прошлогодняя коллекция.

— А-а-а, значит, ты зажопил сыну на костюм? — Тамара едва сдерживает смех. — Тогда гони мои десять тысяч!

— Какие десять тысяч, Тома?! Ты охренела?!

— Помнишь, мы с тобой поспорили? Ты говорил, что у оборотней-медведей двойня родиться не может, а я говорила — всё возможно.

— Не было такого, — фыркает Иваныч. — Я тебе не генетик-шменетик — ничо в этом не понимаю.

— Не понимаешь, — соглашается Тамара, — но под водочку поспорить любишь. — Десятку давай.

— Это было в девяносто седьмом, до деноминации. Я тебе десять рублей должен.

— Миша-а… — суровым тоном давит докторша.

— На карту кину, — хмурый депутат достаёт из кармана телефон.

Это что сейчас было?

Я смотрю на Марка и по выражению его лица вижу, что он тоже… обескуражен. Всё понимаю — Тамара и Иваныч давние друзья, но мы тут не на посиделках вроде. Я бы хотела узнать про своё здоровье. Если можно, конечно.

— Булочка, я, кажется, понял, о чём они, — на мой живот ложится тёплая тяжёлая ладонь Марка.

— Бинго! — Тамара хлопает в ладоши. — Мишаня, пять тысяч сверху накинь, пожалуйста. Твой сын первым догадался.

— Я так без штанов останусь, — ворчит Иваныч и переводит деньги на карту подруги.

— У Марка погонять возьмёшь, — она хохочет.

— Это что?.. — хватаю воздух ртом. — Я беременна?

— Два! — мишка сияет. — У нас будет сразу два медвежонка!

— Но… кровь?.. — у меня в груди холодеет. — Что-то не так, да?

— Норма, — заявляет Тамара. — Ты человек, носишь двух оборотней — нагрузка серьёзная, вот сосудики и лопнули. Ничего страшного, бывает. Так… — листает бумаги на планшетке. — Да, по анализам и УЗИ всё прекрасно. Шесть недель, два плода. Поздравляю!

— С-спасибо, — у меня снова слёзы на глазах.

Но теперь я хотя бы понимаю, откуда эта эмоциональная нестабильность взялась. А кое-кому тут с довольной моськой стоит перекусить лимоном. Не Марку — мне, девять месяцев двойню оборотней носить…

Я сержусь на мишку, а через минуту забываю про внезапно нахлынувшую обиду. Вот это качельки!

Кажется, даже в воздухе витает праздник. Давно забытое ощущение из детства. Когда ждёшь Новый год, подарков от Деда Мороза и конфет. В это время они особенно сладкие — не такие, как летом. И вообще всё вокруг кажется особенным.

Два года спустя

31 декабря

Я сижу на диване в гостиной нашего лесного дома, и я в шоке.

Как так-то?! Всего на секундочку отвернулась, чтобы достать из коробки ёлочный шар. Оборачиваюсь, а вместо моих детей на ковре два медвежонка… спят. Только порванные подгузники и разбросанные кубики напоминают о том, что это Кира и Даник.

Я в шоке!

Сначала запаниковала, потом немного успокоилась и полчаса няшкала кожаные пяточки медвежат, пытаясь смириться с «тщетностью бытия».

Первое обращение наших двойняшек — и сразу в первую спячку… В новый год! А мы подарков им накупили, блин.