Носок энергично отряхивается, и я тщетно пытаюсь вытереть его лапы насухо.

Сначала мне кажется, что дома никого нет, но потом… Я не могу сказать точно, почему передвигаюсь по квартире на цыпочках, и сначала чувствую себя глупо, но проигрываю любопытству и, пробираясь все ближе и ближе к своей комнате, слышу незнакомый голос. Он раздается из комнаты Купера. Это женщина.

Все нормально. Нормально, нормально, нормально, – я повторяю это, как мантру, проглатывая комок в горле. Носок уже в моей комнате, но я не могу двигаться. Я застыла перед его дверью, которая слегка приоткрыта. Соберись, Энди. Сейчас ты просто пройдешь мимо, и дело сделано. Это просто дверь, это просто твой сосед с какой-то женщиной, которая пришла к нему в гости. И это не имеет большого значения.

Это чуть не заставляет мня рассмеяться. Вообще-то по ощущениям я с этим совсем не согласна.

Медленно и осторожно… Я должна провернуть это медленно и осторожно. В идеале, чтобы меня никто не заметил и я могла бы просто исчезнуть в своей комнате. Я считаю до трех, чтобы придать себе смелости и убедить себя, что я хоть как-то контролирую эту ситуацию и саму себя.

Два… Один… вперед!

Сконцентрировавшись, я ставлю одну ногу перед другой, крадусь, молясь всем богам, существующим и нет, чтобы паркет не издавал звуков и я осталась незамеченной.

Пока что у меня получалось. Вот только я забыла одну крошечную деталь: я не закрыла уши. Поэтому теперь мне слышно – хочу я того или нет – не только намного яснее, что они разговаривают, но и то, что именно они говорят.

– Это действительно не проблема, мне было в радость приехать сюда. Я всегда рядом, когда ты нуждаешься во мне, и ты это знаешь, иначе ты бы не позвонил и…

Теперь я их вижу. Молодая женщина стоит рядом с ним, они обнимаются, но есть ли там что-то большее? Я не уверена – и я не хочу быть уверена.

Нет, нет, нет.

Зажмурившись, я преодолеваю последние несколько шагов намного быстрее, натыкаюсь на дверь своей комнаты и затем почти бесшумно закрываю ее у себя за спиной.

Что-то загорается во мне, что-то обрушивается и ранит меня. Кто она? Он позвонил ей? Старая подруга? Его девушка?

Обхватив голову руками, я прислоняюсь спиной к двери и сползаю по ней. Кажется, я разучилась дышать. Меня трясет.

Почему он нуждается в ней? Что у него случилось? Он нездоров? Я лихорадочно прокручиваю в памяти последние несколько недель. Конечно, Купер временами был скрытен и грубоват, но… он переживал из-за чего-то? У него проблемы? Я чего-то не знаю?

Я должна успокоиться.

Мы не пара, мы не вместе, он не обязан отчитываться передо мной. Даже если бы он был просто знакомым или другом. Это не мое дело, кем является эта женщина и почему она там. Тем не менее этот вопрос обжигает меня, потому что сердце редко соглашается с разумом. Я хочу спросить его об этом, но не думаю, что смогу.

Что, если он ответит, и что, если нет?

Я даже не знаю, чего боюсь больше: правды или лжи.

Мобильный телефон вибрирует у меня в кармане, но я не обращаю внимания.

Конечно, можно встать, позаниматься учебой, отвлечься, можно даже вернуться в гостиную, сесть и включить телевизор, чтобы им пришлось пройти мимо меня, когда они захотят покинуть квартиру, но… я ни на что из этого не способна.

Мои веки тяжелеют, я закрываю глаза, и, не считая всех вопросов и тяжести в груди, я чувствую что-то вроде эмоционального истощения. Это для меня уже слишком. Как будто мой аккумулятор разрядился, как будто сразу столько всего опустошает меня, лишая энергии… В том числе и утрата мамы, которой, как я думала, со временем станет лучше. Легче. Теперь я считаю, что это – то, что мы делаем, когда становится слишком больно. Мы лжем себе.

Я рывком поднимаю голову, когда слышу шаги. Я поправляю очки, вскакиваю на ноги и берусь за дверную ручку, чтобы… чтобы что? Уставившись на свои пальцы, я задерживаю дыхание, и когда снова слышу шаги, то знаю, что собираюсь делать. Я открываю дверь, даже не задумываясь об этом. И когда я поднимаю взгляд, то вижу там только Купера и пытаюсь не выдавать своим видом чувства облегчения, а просто выглядеть как обычно. Не знаю, сработает ли, но я цепляюсь за это желание. Я не хочу, чтобы он видел, что мне не все равно.

– Энди. Ты дома?

Я увожу руки за спину, чтобы не сжимать их в кулаки и не теребить одежду.

– Да, – отвечаю я просто. Мы смотрим друг другу в глаза. Он чувствует. Все во мне кричит, что он чувствует, что я что-то заметила. Но выражение его лица остается непроницаемым. – Что-то случилось? У тебя все хорошо?

И я серьезно. Это не из серии: как твои дела сегодня? Нет, это по-настоящему, глубоко и честно: как ты? Именно это.

Он не двигается, не отвечает сразу. Я не осмеливаюсь даже моргать, потому что боюсь, что он исчезнет в своей комнате, когда я снова открою глаза.

Скажи что-нибудь, Купер. Черт возьми! Скажи что-нибудь.

Я сделала этот жалкий первый шаг, но, по крайней мере, хоть какой-то…

– Ничего. Все хорошо.

Все хорошо – его слова все еще звучат у меня в голове, они разносятся эхом, с той только разницей, что они не становятся тише, а наоборот, все громче и громче, пока не оттеснят все остальное во мне в дальний угол.

Так он, вероятно, принял решение – и я тоже принимаю свое.

Меня бросает в холод.

– Приятно знать, я рада.

Как-то мне удается выдавить из себя улыбку. Ту, что причиняет мне боль и мучает меня так, что я хотела бы сорвать ее со своего лица. Но я стою там, притворяясь, что все в порядке, с поднятым подбородком и расправленными плечами. Потому что мне часто приходилось быть сильной в последние несколько лет, и я точно знаю, как это работает.

Краем глаза я вижу, что он все еще наблюдает за мной, когда я иду в ванную, но мне все равно. Я закрываю за собой дверь и сажусь на крышку унитаза. И плачу. Снаружи я плачу так тихо, что никто не услышит этого, но внутри себя – так громко, что мне интересно, как это вообще возможно.

Через несколько минут мне становится ясно, что если я не хочу, чтобы Купер что-то заподозрил, то не могу оставаться здесь вечно. Поэтому я нажимаю на кнопку слива, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов и высмаркиваюсь. Затем я вытираю слезы и прочищаю очки, через которые уже едва что-либо вижу. Потом инстинктивно поправляю дозатор для жидкого мыла, чтобы он стоял аккуратно. Я знала, что что-то изменилось. Теперь я понимаю, что именно. Он ничего не сказал, но у него кто-то есть. Я справлюсь с этим. То, с чем я не могу справиться, – это мысль, что он солгал мне. Я никогда не думала, что он окажется из плохих парней.

Он поцеловал меня. И еще в другой раз, давным-давно…

Вернувшись в комнату, я ложусь на кровать и беру к себе Носка. Как я устала…