— Ага. Приеду обязательно.

Открываю Асе дверь. Мы едем молча, держась за руки. На переднем, рядом с водителем Вера.

— Звонили ваши родители, — как бы между прочим бросает она.

— Зачем?

— Интересовались, могут ли они продлить свой отпуск. Все ли благополучно дома. Как ведёт себя Семён…

— И что ты сказала?

— Правду. У нас же все благополучно?

— Вообще отлично! — кусаю губы, пряча улыбку.

— И Семён ведёт себя прилично, — многозначительно выделяет она интонацией последнее слово, стреляя взглядом на Асю через зеркало заднего вида

— Как ангел! — елейно комментирую я.

— Смотри мне.

Сжимаю Асины пальчики. Я и правда почти что ангел!

Бросаю взгляд на ее профиль, дергая за мочку ушка. Полыхнув глазами, смущенно опускает их.

Это будет борзо — поднять сейчас разделительное стекло и целоваться всю дорогу, как на прошлых выходных? А то у меня такая жесткая "диета", что я скоро взвою от голода! В школе — камеры, дома — бдительная Вера.

Мой максимум — сорванные мимолетные поцелуи. И практически никаких шалостей. Прохожусь костяшками пальцев по ее бедру. Дохожу до края юбочки. Получаю выразительный шлепок.

— Устинова — жадина… — шепчу ей я.

Делая вид, что шепчет мне на ушко в ответ, несколько раз целует в него, заставляя меня жмуриться от удовольствия.

Никого за нашу вылазку так и не наказали. Только Тина провела почти неделю в изоляторе. Цепная реакция взаимных обвинений всех во всём подряд, на фоне последних событий — бункера, происшествия на конюшне, обнародования чата, окончательно сбило администрацию с толку. Поэтому всё оставили как есть. Единственное — сменили часть персонала и добавили камер. После "землятресения" всё потихонечку утрясается.

А ну и за чат взял на себя весь удар Дагер. Отрабатывать ему теперь до второго пришествия!

Общаются с Асей… Исключительно "по-дружески", как утверждает она. И я ревную, конечно. Но у нас прохладное перемирие. Агния-миротворец намиротворила новый порядок.

— Вы уверены, что сегодня подходящий день? — с сомнением спрашивает Вера.

— Уверены… — сжимает мои пальцы Ася.

Ася на прошлых выходных ездила опять к маме. Без меня. А на этих мы решили попробовать вместе.

Мне становится тяжело и страшно, что не получится. Отодвигаясь подальше ложусь на спину, к Асе на колени головой .

Нежные пальчики рисуют по моим волосам. Закрываю глаза, слушая своё тревожно колотящееся сердце.

— Все хорошо будет, — шепчет мне Ася.

У ворот больницы Вера тяжело вздыхает, но проводит нас внутрь.

Если отец узнает о наших инициативах, то скорее всего уволит ее, занеся в чёрный список персонала. И маловероятно, что её возьмут в приличное место.

— Не вздыхай так, обещаю, ты будешь работать у меня сколько хочешь.

— Иди… — взъерошивает она с улыбкой мои волосы, уже с трудом дотягиваясь. — Хозяин.

Я, как обычно, не захожу в палату, оставаясь на диванчике, рядом с открытой дверь.

И сначала слушаю, как Вера разговаривает с мамой о всяких бытовых мелочах. А потом к разговору присоединяется Ася.

Прошлый раз она показывала маме фотки, где я сдавал на свой первый взрослый разряд. Лет четырнадцать мне там…

Мама ей почему-то верит. Вере — нет. Мне — нет. А ей — да. У Устиновой вообще какая-то аномалия с харизмой!

— А мне все время одни и те же сны снятся… — жалуется привычно мама.

— Хватит уже сны смотреть, Катя. Долго спишь, просыпайся, — сетует Вера. — Вот Ася тебя будит… будит… Просыпайся. А то опять усыпят тебя врачи, так и не заметишь, как жизнь пролетит.

— Не замечу…

— А вот серьги, помните? — слышу Асин бодрый голос.

— Папа дарил… а я Сёме недавно играть отдала.

— Ничего себе недавно! — слышу в голосе Аси улыбку. — Давным давно отдали. Он еще маленький был тогда.

— Маленький.

— А сейчас уже парень! — настойчиво внушает ей Ася. — Мы с ним танцевали на школьном балу. Он попросил меня их надеть. Фотографии есть и видео-запись, — осторожно добавляет Ася.

Сердце панически стучит. Я в ужасе, что все Асины старания сойдут на нет, если она увидит меня взрослого и снова начнёт всё отрицать, прячась в свою ракушку.

И… нет. Пожалуйста, не сегодня! Нет. Она еще не готова. И я, наверное, тоже.

Сбегаю по лестнице и ухожу в сквер, садясь на лавочку под мамины окна. Смотрю на ее силуэт.

Помаявшись, возвращаюсь.

Просто зайди туда, Решетов! Да — да. Нет — нет. Что ты как ребенок?!

Слышу неспешные голоса Веры, Аси, мамы…

А потом они начинают прощаться. Агния обещает, что придёт еще. В следующий раз — обязательно со мной. Всё обрушивается от противоречивых чувств. Не сегодня…

Открывая дверь смотрю из коридора в палату на спину мамы, стоящей у окна.

— Парень здесь сидел… — смотрит она вниз. — На моего Сёмочку похож. Как на этих фотографиях.

Ослепнув от разрывающих чувств, делаю несколько шагов внутрь.

Вера, переглянувшись с Асей, молча выходят из палаты.

— Мам…

Разворачивается.

Рассеянно смотрит мне в лицо. Медленно подходит ближе. Впритык. Не отводя глаз от моего лица.

Я уже на пол головы выше её. Очень давно не стоял с ней рядом. И это как перенестись в другой мир. Чувствую, как трясутся мои руки.

Медленно несколько раз обводит пальцем мою родинку.

— Мама, поехали домой, — бормочу я.

Ведёт пальцем от переносицы вниз.

— Вырос… — дрожащим голосом.

Отворачиваясь, вылетаю из палаты.

Ася догоняет меня на лестнице. Обнимает сзади, не позволяя сбежать.

Разворачиваясь, тоже обнимаю её. Глохну от ударов своего сердца. Так и стоим на лестнице. Мимо ходят какие-то люди.

Я пытаюсь успокоить бурю внутри.

— Теперь всё будет хорошо, — шепчет она, целуя меня в плечо.

И я верю. Устиновой верят все! Такая вот моя сводная аномалия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍