Люся так возмущенно задышала носом, что со стола сдуло салфеточки.

– Нет, я так не могу работать! Она, видите ли, знает, кто нам нужен. Наконец она столкнула меня лбом с моим же убийцей, и это у нее называется «замечательно»! А ты не подумала, что и он теперь знает, что я живехонькая, и может запросто меня прикончить? Ничего не знаю, мне нужен телохранитель!

– Можешь пользоваться моими услугами, – мило предложила себя Василиса. – А вообще, нам некогда ныть, надо этого мужика выследить. Он со Свистком, с дворником, кучкуется, так девчонка говорила. Завтра же с утра найдем того Свистка, только аккуратненько, осторожненько, чтобы не засветиться, а уж потом будем по очереди караулить, кто там к нему прибегает. Ну и выследим, чего ты! Зато узнаем все. Дело, считай, закрыто! У Ольги свадьба на носу, мы как раз уложимся.

Люсю тронуло, что подруга беспокоится о сроках, и уже в мирном настроении отправилась в кровать.

Наутро Василиса и Люся, одевшись потеплее, направились в знакомый двор.

– Деточка, ты не знаешь, где у вас тут дворник проживает? – спросила Люся у девчушки с портфелем.

– А вон, видите, первый подъезд? Угловая квартира на первом этаже, там он и проживает.

– И еще скажи: как его зовут по имени-отчеству?

– Его по имени не зовут, Свистком только.

– Ну, это не совсем удобно. Вот ты, как ты его зовешь? Ты приличная девочка и, наверное, не обращаешься к нему по кличке? – маслено заглядывала к девчушке в глаза Василиса.

– Я его никак не зову, мне не надо, а взрослые говорят – Николай Иванович Тузиков.

Подруги ласково погладили девочку по голове и устремились в квартиру дворника.

– Люся, ты меня в подъезде жди, на втором этаже, я одна с этим Тузиковым переговорю, – решительно заявила Василиса и, подождав, когда подруга поднимется на площадку следующего этажа, позвонила.

Дверь открылась, и в проеме высветилась высокая худая фигура.

– Здра-а-авствуйте, а я к ва-а-ам, – только и успела услышать Люся.

В следующую секунду раздался страшный грохот, и Василиса вылетела из квартиры, как пушечное ядро, прямо под ноги молодой женщине, которая входила в подъезд и тащила яркую коляску со спящим младенцем. Коляска треснулась о пожилую женщину, и младенец завопил сочным басом.

– Что ж вы на людей бросаетесь! – гневно возмутилась молодая мамаша.

– Я не бросаюсь. Это меня бросают. Я бы даже сказала, швыряют! – поднималась, хлюпая, Василиса. – И что я ему сделала? Негодяй! Женщина, возьмите ребенка на руки, я помогу дотащить коляску, вам на какой этаж?

– На пятый.

– Люся! Люсенька, возьми колясочку! – крикнула Василиса.

Люся уже неслась вниз. Схватив детский транспорт, она, будто маленький ишачок, поперла ее наверх.

– Нет, это же… это же… – возмущалась Василиса, размахивая руками и едва ковыляя в модных сапогах.

– За что он вас так? – сочувственно спросила женщина, тряся ребенка.

– Да я ничего не успела даже сказать. Я ведь зачем пришла – хотела в этом доме квартирку прикупить. Мы с подругой хотели. Ну, думаю, кто же лучше других знает, где кто жилье продать хочет, ежели не дворник, – бессовестно врала Василиса. – Ну, захожу к нему, улыбаюсь, кланяюсь, как китаец. «Здравствуйте, – говорю, – я к вам, вы ведь Николай Иванович Тузиков?» А он побледнел да как кинется на меня! За воротник схватил и вышвырнул, подлец! Я уж думаю, может, он никогда приятных женщин не встречал? Боится, что с собой не совладает? Прямо не знаю, что подумать…

Женщина негромко пояснила:

– Да нет, он просто имени Николай Иванович Тузиков слышать не может. Его весь двор Свистком зовет, он не обижается, потому что у него фамилия – Свисток, а звать его Матвей Алексеевич. А как раз Тузиков Николай Иванович, он тоже в нашем доме жил, страшно неприятный человек. Сначала мелкие пакости Свистку устраивал, то, простите за подробность, туалетной бумагой весь двор засыплет…

– Использованной? – ужаснулась Люся.

– Ну конечно. А Матвею Алексеевичу все убирать… А еще то валерианкой деревья обольет – коты потом со всех дворов к этим деревьям сбегаются и вой поднимают страшенный, – то бутылки набьет. В общем, пакостный был мужик. Матвей Алексеевич на него давно зуб имел, а когда к тому же жена Свистка к Тузикову ушла, наш дворник и вовсе чуть того не разорвал. Пришлось мужику квартиру менять, вот такая Санта-Барбара. Теперь, как только кто при Свистке про Тузикова вспомнит, тот сразу его врагом становится. А тут вы!

Василиса потерла ушибленную ногу и подумала: «Вот ведь девочка, какая умница! Так подшутить!»

– Кто б знал эти ваши дворовые тонкости…

– А что, Свисток больше не женился? – спросила Люся.

– Нет, он один живет, не верит больше женщинам, – вздохнула мамаша.

– И никто к нему в гости не приходит? Может, мужчины или женщины?

– Ну я же вам говорю: женщин он на дух не переносит, а мужчины…. А чего мужчинам у него делать? Хотя иногда один заходит, мы уж всем подъездом гадаем, кем он Свистку приходится. Ой, ну вы меня извините, пойду я, а то Женечка опять проснется.

Женщина защелкала ключом, а подруги потихоньку спустились на улицу и пристроились возле дальнего подъезда.

– Ну и что ты думаешь? – спросила Люся.

– Ничего. Сейчас, по крайней мере, у этого Свистка никого дома не было, я успела разглядеть – никакой лишней обуви у порога.

– Значит, будем устраивать серьезную засаду. Когда начнем?

– Давай завтра, – попросила Василиса. – С самого утра я и засяду, а вечером ты с Малышом придешь. Сейчас приглядим местечко, откуда наблюдать удобнее.

Подруги обползали весь двор и выискали удобное место для засады. Правда, рядом располагалась мусорка, ну да лучше места было не сыскать. Но можно было и менять наблюдательный пункт – очень удобно располагался также торговый павильон, только что-то подсказывало сыщицам, что продавец не сильно обрадуется, если целые сутки там будет кто-то высиживать у окна.

С самого утра осенний ветер с бешенством гонял тучи по всему небу, а те, в свою очередь, в злобе швырялись ледяным дождем, перемешанным со снежной крошкой.

В восемь часов зазвонил будильник, и Василиса, с трудом разлепив веки, с чувством шарахнула по нему рукой.

– Люся… Люсь… Ты спишь, что ли?

– Ну-у? – не собиралась просыпаться подруга.

– Скажи мне, Люся, если бы ты была беззаботной, вольной птицей, ты бы потащилась в такую рань, в такую погоду к очумелому дворнику? – еле шевелила сонным языком Василиса Олеговна.

– Нет, – отрывисто буркнула Люся и повернулась на другой бок, повыше натянув одеяло на голову.

– Вот и я не пойду, – сообщила Василиса и сладко зажмурилась.