– Не… не может быть… – пролепетала Василиса. – Волосы… губы… очки… Не может быть!

– Да может! Хорошо, попробуем подойти к ситуации с другой стороны. А вы, когда к Едякиной домой приходили, у нее такие же очки на носу видели?

– Нет, конечно. Чего ж ей дома-то от солнца прятаться?

– Ну и подумай: темных женщин со стрижкой каре полно, глаз твоей обманщицы ты не видела, только красные губы. Так я тебе скажу, что восемь брюнеток из десяти красят губы ярко-красной помадой. Уверяю тебя: ремнями тебя обманула совершенно другая женщина – Семенова Татьяна Владимировна, которая специализируется на таких вот подставах. Естественно, Семенова выбирает себе самый банальный образ, чтобы ее опознать было труднее. Вот ты и купилась. И китаец тоже… Вы же, скорее всего, пришли к нему и спросили: «Не покупала ли у вас партию ремней темноволосая женщина в такой-то куртке, с такими-то губами…» Он вам и ответил, что да, мол, покупала. Если бы он хоть фотографию увидел, а так, по словесному описанию…

– Это, выходит, мы у Едякиной деньги просто так, не свои, трясли, что ли?

– Выходит, так.

– Вот почему она тогда нас так боялась! – сообразила Люся. – Я прямо как сейчас вижу, как у нее сигарета в пальцах трясется. Она не из-за денег боялась, а за свою жизнь!

Так, значит, совпадение… Китаец Петр им все напутал, обманщица ходила на воле, а Василиса с Люсей рылись совсем в другом преступлении, искали совсем другую женщину, да еще и…

Василиса вдруг встрепенулась, куда-то унеслась и вернулась с бриллиантами Едякиной.

– Вот, Паш. Это Едякиной… Они ей, конечно, уже ни к чему, а в милиции, ну мало ли… вдруг в детскую комнату, для ребятишек брошенных чего надо…

– Спасибо, мама, – чуть не прослезился сын. – Только на эти камушки детям брошенным не поможешь. Тут стекляшки, да и не золото. Но все равно, спасибо.

– А давай, Вася, устроим свой музей! – вдруг загорелась Люся.

Мужчины засмеялись и замахали руками, а Василиса принялась по десятому кругу угощать гостей.

– Теперь, я так понимаю, Малыш навсегда у нас останется? – спросила Люся почему-то Потапова.

– Ну, не знаю… Можно в питомник сдать… Или опять же…

Договорить он не успел – заливисто зазвенел дверной звонок. Василиса побежала к двери, и тотчас же в прихожей раздались шум, визг, радостные крики… Люся еще ничего не успела сообразить, а перед матерью уже стояли Ольга с Володей. Рядом торчали огромные морды Карла и Арса в намордниках.

– Ну, вот и мы!

– Оля! Володя! – заверещала Люся и кинулась на шею приехавшим. – Оля, а похудела-то как!! Зато выглядишь!! Вовочка!! Ты прямо красавец!!

По новой начали накрывать на стол, прежние гости тоже засуетились. Стали менять стаканы, достали откуда-то рюмки, потом спохватились, что к рюмкам совсем нет спиртного, а к спиртному уже не осталось закуски, и мужчины понеслись в магазин. Ольга ползала по полу и целовалась с Малышом, собаки носились за Финли, а тот скакал прямо по их здоровенным мордам, что называется, шалил. Пашка, хромая, тащил стол из одного конца комнаты в другой, ему помогал Кирилл. Василиса стремительно перемывала посуду, а чтобы всем было нескучно, выводила какую-то занудную песенку. Однако о скуке речи не было, комната в считаные минуты превратилась в веселый табор. Совсем скоро вернулись мужчины с грудой пакетов, и женщины быстро выставили на стол тарелочки, салатницы, блюда. За столом было шумно, все говорили разом. Наконец, когда первая волна радости спала, встала Люся, подняла рюмку и, чуть заикаясь, пролепетала:

– Оленька и Володя, я так рада вашему приезду… Я рада, что вы одумались… что вы решили подать заявление…

– Мам, ты извини, но мы с Володей передумали, – беспечно прервала ее дочь. – Ну на фига нам этот штамп? Мы…

– Что?! – взревела Люся, и рюмки на столах тоненько дзынькнули. – Передумали?! Да мы с Василисой ночей не спали, сочиняли сценарий! Да я такие деньжищи на ночную рубаху потратила, хотела красивее всех на свадьбе быть…

Василиса не выдержала. Люсе нельзя орать. Ни за что! Они едва выпутались из одной истории, которую Люсенька вот так же вот наорала. И Василиса, набрав побольше воздуха в легкие, завизжала что было мочи:

– Лю-ю-юся-а-а! Молчи-и-и!!!