1

Мика шел по заснеженной арбатской мостовой, окутываемый кружащимися снежинками и теплым светом старинных фонарей и согреваемый объемным и длинным, почти до колена, пуховиком, который ему подобрала Эля. Почти всю свою сознательную холостую жизнь он одевался во что-то очень легкое, открытое и короткое, даже в сильные морозы. Так и щеголял – без шапки, нараспашку, без подштанников – и не помнил, чтобы когда-либо мерз. Может, это состояние, наоборот, было его вечным спутником, а он этого не замечал? Шапка так и не появилась в его арсенале, но новый пуховик был с капюшоном, и он даже приноровился накидывать его на голову во время долгих прогулок с Элей.

Над «Каретой» привычно мигала вывеска. Мика попытался припомнить, когда был здесь в последний раз. Тогда было еще тепло. Может, ранняя осень? В какой момент так резко оборвались их посиделки с друзьями? Кажется, наконец-то все встало на свои места, кто-то обрел свое счастье, а кто-то его почти реанимировал.

У Дэна начали налаживаться отношения с Надей после ее поездки в Италию. Они с Элей были у них в гостях пару раз, в один из визитов даже уговорили многодетных родителей сбежать в кино, пока они присматривают за детьми. Эля успешно нарабатывала материнские навыки, возясь с маленьким Лукой. Но, кажется, именно девушки были инициаторами тех встреч.

С Вэлом и Сюзанной они месяц назад ходили в театр. Предложение поступило от Сюзанны, которая выловила его в офисе телеканала и извинилась за то, что купила билеты, не предупредив их с Элей. Мика искренне обрадовался ее инициативе, и вечер получился чудесным – после спектакля они не разбежались по домам, а пошли в суши-бар, поужинали и выпили шампанского.

С друзьями он виделся на работе почти каждый день, но никто не выказывал стремления встретиться вне офиса. Ничего удивительного на первый взгляд в этом не было: Вэл и Сюзанна сперва вовсю обустраивали ее съемную квартиру, потом наверстывали в ней упущенные годы, проведенные порознь, и все это перетекло в неуемное стремление Сюзанны обзавестись собственной квартирой, так как на жилье мамы Вэла пара не претендовала; Дэн был занят практикой в новом офисе и своей большой семьей; Мика привык к уютным вечерам под пледом вместе с симпатично округляющейся Элей и к долгим дневным прогулкам по выходным в любую погоду.

Плавное и правильное течение жизни усмиряло и подавляло в зачатке жажду любых безумств. К тому же память об одном из них до сих пор давила тяжким грузом. Можно очень сильно постараться вообразить, что чего-то вовсе не случалось, но только не тогда, когда ежедневно общаешься со свидетелями или участниками события. Мика не мог с уверенностью сказать, был ли за последние восемь с лишним месяцев хотя бы один момент, когда друзья при встрече не вспоминали каждый сам про себя серое апрельское утро возле клуба. У Мики был соблазн спросить Дэна, как долго с точки зрения психологии это воспоминание будет оставаться своеобразным фильтром их дружбы и жизневосприятия в целом. Наверняка, как и любое тяжелое переживание, как и любая боль, оно должно иметь свойство притупляться. Он ведь почти перестал думать о нерожденном ребенке, когда смотрел на Элю, значит, время лечит.

Но исцелению от другой «болезни» никак не способствовало ежедневное общение с Аглаей. Поначалу оно выступало таблеткой от всепоглощающего чувства вины, но теперь эффект был противоположный – наступил передоз. Легкие необременяющие отношения с ней сошли на нет еще до Нью-Йорка (по крайней мере, так ему казалось), и когда она в очередной раз намекнула на сближение, он честно сказал, что состоит в отношениях. Аглая аккуратно дала понять, что для нее это не имеет никакого значения. Мике пришлось дать более жесткий отпор. Тогда Аглая превратилась из необременительного исцеляющего приключения в вечный раздражитель и возмутитель его спокойствия. Она вроде как и не навязывала свое общение слишком явно, но он всегда знал, что она рядом, и частенько позволял себе думать о том, насколько было бы лучше, если бы ее не было ни на канале, ни в его жизни. И несмотря на негласное табу на разговоры о ней, он был уверен, что Вэл и Дэн солидарны с ним.

По негласной же договоренности друзья не стали планировать совместную встречу Нового года. Вероятно, так совпало, но каждый захотел отметить праздник в узком семейном кругу. И в этом желании были единогласны не только друзья, но и их вторые половинки, потому что и от них не поступало предложение о совместном праздновании.

Но череду январских выходных нужно было чем-то заполнить и разнообразить, поэтому друзья договорились встретиться в «Карете» чисто мужской компанией. Причем инициатива исходила от Дэна.

Спустившись по деревянным усталым ступеням в приглушенную полутьму бара, Мика остро ощутил, насколько сильно соскучился по друзьям и посиделкам с ними. Беспорядочно развешанные вдоль окрашенных стен заведения мерцающие гирлянды дарили новогоднее настроение. Мика принялся жадно искать глазами Дэна или Вэла в надежде, что кто-нибудь из них уже пришел.

Как всегда, в темном углу он разглядел что-то большое и темное. Похоже, Вэл уже был на месте, но еще не снял куртку.

Кто-то хлопнул его по спине:

– С новым счастьем, дружище!

А вот и Дэн – в зимнем приталенном пальто и с непокрытой копной отросших волос (он обычно очень коротко стригся), припорошенных снегом.

Мика ощутил прилив теплоты, почувствовал, как внутри, словно под горсткой пепла, зашевелилась искорка, и подумал, что именно с этого дня время наконец-то сжалится и начнет зарубцовывать шальные раны – последствия нелепого недоразумения.

Они уселись за стол, тепло поздоровавшись с Вэлом, и сделали заказ. С трудом дождавшись свое пиво, Мика поднял кружку и сказал:

– Новый год – это то, что нам всем было по-настоящему нужно. Старый был переломным, непростым. А в этом даже дышится легче. Согласны?

– Точно. То, что доктор прописал, – поддержал Вэл.

– Дальше – только лучшее! – Дэн сделал небольшой глоток, как бы давая понять, что не собирается сегодня рано сходить с дистанции.

– Где ваши дамы сегодня? – поинтересовался Вэл.

– Эля рисует очередной шедевр для нью-йоркской галереи. С утра за ней заехала ее подруга и наставница, Нонна, и сказала, что вернет ее не раньше полуночи.

– А к Наде приехал папа. И она надеется немного поработать. Она ведь начала писать статьи для журналов! Одно известное издание предложило ей ставку штатного копирайтера, но она пока опасается соглашаться.

– Это просто супер, пусть не вздумает отказываться! Это хороший опыт! Может быть, в будущем станет моей коллегой, – сказал Мика.

– Как, кстати, твои успехи? – подхватил Вэл.

– Первый тираж «Голоса предков» разошелся к декабрю, издательство решило допечатать еще десять тысяч. Мой первый неприкаянный роман тоже взяли в печать. И заключили договор на третью книгу, которую я обязуюсь написать к концу лета. Я уже приступил к первым наброскам.

– Звучит потрясающе! – глаза Дэна озарились восторгом, эффект усилили бликующие линзы очков.