Корлевену пришлось издержать двойную сумму, чтобы привести свои пароходы в прежнее состояние и возобновить рейсы, а потому пароходы эти пришлось заложить и перезаложить.

Пока пароходы эти неподвижно стояли в сухих доках и чинились, бывший тресковый торговец не терял времени. Благодаря огромным барышам, полученным от его шхун, ― не столько тех, которые оставались, сколько тех, которые погибли в море и за которые он получил страховые премии, ― он мог образовать общество, скупившее за недорогую цену благодаря умело розданным взяткам лучшие из торговых судов, купленных или построенных Морским министерством.

Когда Корлевен захотел возобновить рейсы в Джерсей и Лондон на двух своих пароходах, починенных с громадными, издержками, он уже нашел на этих линиях многочисленные пароходы Соединенного общества фрахтов и перевозок судовладельцев Сен-Мало. Общество это имело основной капитал в 33 миллиона франков и заключило контракты с главными отправителями грузов об исключительном праве на перевозку.

Два года боролся Корлевен, все время понижая фрахты своих пароходов и доставляя этим много тяжелых минут могущественной компании на акциях и ее директору. Но борьба была слишком неравной, и наконец пришел день, когда, скупив все векселя и ипотеки, муж-кредитор пустил с молотка все имущество любовника-должника.

Вечером этого дня Корлевен, как говорят, хотел покончить самоубийством, но ему помешал давно следивший за ним старый Кодр. Как кажется, он уже раньше вошел с ним в сношения под каким-то предлогом.

― Я знаю эту его манеру, ― сказал Гартог, ― продолжайте.

― Это все, ― ответил ему я. ― Теперь вы знаете, столько же, сколько и я. Я видел там мать и ребенка. Она ― высокая блондинка, нежная и разбитая жизнью; он ― славный мальчуган, лет одиннадцати, унаследовавший ясный взгляд голубых глаз своего отца. Да избавит вас судьба, Гартог, принести такое известие, какое принес я к этому разрушенному очагу. Заботы о матери и сыне я беру на себя. И должен сказать вам, Гартог, что сегодняшнее мое посещение имеет и деловую цель: мне нужна ваша помощь.

― Я слушаю вас.

― Каждый из нас имеет свою личную месть; но, кроме того, нам завещана и месть нашего покойного друга; а вы, Гартог, сказали мне на борту «Зябкого», что, когда придет час, ― я могу на вас рассчитывать.

― Сказал и повторяю еще раз. Корлевен был одним из тех исключений, пред которыми я преклоняюсь. Вы можете располагать мною, Гедик.

― Я думал, что вы можете помочь мне, занявшись мужем... на мои деньги, разумеется.

Лицо Гартога засияло.

― Ради Корлевена я охотно вложу в дело и мои деньги. Вы доставляете мне удовольствие, Гедик. Наконец-то для меня будет занятие. По крайней мере противник будет достаточно сильный? Как зовут судовладельца?

Я назвал фамилию, лицо Гартога засияло радостью.

― Черт побери... крупное дело! Он очень влиятельный член Центрального комитета судовладельцев Франции; он входит в состав правлений всех французских торговых мореходных обществ; считается весьма заметным лицом в такой среде, члены которой далеко не глупые люди. Будущий кандидат в депутаты. Это лакомый кусочек, и во все это дело придется только всадить много денег.

Я восстал против этого аргумента.

― Дело идет, Гартог, о выполнении воли Корлевена; деньги, как я вам уже сказал, могут быть истрачены в любом количество при выполнении этой воли.

― Знаю, знаю! ― ответил совсем повеселевший Гартог. ― Но ведь это каждый сумеет ― разорить своего собрата, пожертвовав со своей стороны сумму денег, равную состоянию разоряемого; тогда деньги эти попадают в карманы очень довольных и потешающихся зрителей. Нет! Изящное решение этой задачи состоит в том, чтобы разорить противника и одновременно самому стать богаче на все его состояние. Вот это ― чудесная работа, но, вообще говоря, довольно трудная. Ознакомимся немного с положением дела.

Он нажал пуговку звонка. Немедленно явился служащий конторы.

― Объединенное общество фрахтов и перевозок судовладельцев Сен-Мало. Курс акций. В повышении или понижении. Справьтесь.

Служащий поклонился и вышел.

― Ведь это анонимное общество? ― спросил меня Гартог.

― Да, но он ― председатель правления.

― Ладно, я начну с того, что закреплю за собой большинство голосов общего собрания акционеров.

Служащий постучал в дверь, вошел и лаконично сказал:

― Акции в большом спросе. Предложений нет. Последний курс: 817,50 против 500 номинальной цены.

― Я так и думал, это будет трудное дело! ― ликующе сказал Гартог, а затем дал ряд инструкций: ― Отметьте, Рош: вы пустите 3000 имеющихся у нас этих акций на понижение. Пощупайте пульс этих господ и сообщите мне, взволновались ли они. Само собой разумеется, что вы из-под руки будете скупать через наших агентов все эти пущенные в продажу акции.

― Будет сделано, господин Гартог.

― Скупайте все эти акции, которые могут пустить на рынок испугавшиеся держатели. Продолжайте такую операцию до нового распоряжения.

― Постараемся сделать как можно лучше, господин Гартог, но у этого Общества крепкая спина.

― Ее можно сломить, Рош. Мне нужно иметь большинство акций на ближайшем общем собрании акционеров. Действуйте сообразно этому.

― Предоставляете ли вы мне полную свободу действий?

― Да... только держите меня в курсе всех этих операций.

― Будет исполнено. Это все?

― Пока все. Пришлите ко мне мисс Смитсон.

Когда стенографистка вошла, он сказал ей:

― По радио, через Круаден, в Соединенные Штаты Америки, в Торникрофт, Шипброккер, Джерсей-Сити.

Телеграмма была продиктована по-английски, затем скопирована, и стенографистка вышла, не сказав ни одного слова.

― Чего ожидаете вы от этого маклера? ― спросил я Гартога.

― Предложения, цены и сведений об организации пароходного общества для конкуренции, а в случае надобности и полного вытеснения пароходной компании в Сен-Мало.

― Вы, значит, намерены пустить новые пароходы на те же самые рейсы: Сен-Мало ― Джерсей ― Гернсей ― Лондон?

― Нисколько, но мне надо сделать вид, что я собираюсь сделать это. Через двенадцать часов они узнают, что я принялся за дело; через двадцать четыре часа они объявят мне войну, а через полтора месяца, если дело пойдет по моему желанию, я всех их положу в свой карман и разорю главного акционера. Ведь вы хотите именно этого, не правда ли?

― Именно этого.