Сержант кивнул — понял. Макс чуть приподнял его, нащупал узел и, немного повозившись, ослабил. Теперь парень мог пошевелить кистями, значит, и освободиться.

Затем, не торопясь, он подошел к фельдфебелю и попросил еще одну сигарету. Отто Шмидт, конечно же, угостил — жалко, что ли? И еще огонек вежливо поднес — зажженную спичку. Макс кивком поблагодарил услужливого фельдфебеля и встал так, чтобы оба немца оказались спиной к пленным. И, пока не спеша прикуривал, смотрел за спину Шмидту, внимательно наблюдая за развитием событий.

Сержант, слава богу, терять времени не стал — быстро освободил руки и ловко скользнул к майору, сидящему по другую сторону сосны. Резко приподнялся и ударил ножом в шею. Майор дико вскрикнул и вскочил на ноги, из перебитой артерии хлынула алая кровь. Он судорожно прижал к шее пальцы, стараясь остановить ее, но было уже поздно — рана оказалась слишком глубокой, кровь била небольшим фонтанчиком, заливая ему лицо и мундир…

Сержант отскочил от майора и кинулся к спасительным кустам. Но тут навстречу вышел ничего не подозревающий Хоненбрайн — он только что закончил свои дела и возвращался на пост. Шофер с ходу ударил его ножом в грудь, Рудди покачнулся и отступил на шаг, а сержант, с силой оттолкнув противника, вломился в кусты, надеясь найти в них укрытие.

Но по нему тут же ударила очередь — это пришедший в себя Дормен открыл стрельбу из автомата. Пули достигли цели — шофер, как подкошенный, рухнул на колени, а затем повалился лицом на землю. Но часть пуль досталась и бедному Хоненбрайну — получил два попадания в грудь. Это вдобавок к ножу, все еще торчавшему из его правого легкого… На губах Рудди показалась розовая пена, он упал, задергал ногами и забился в конвульсиях.

На звуки выстрелов прибежал лейтенант Грау. Ему хватило всего пары секунд, чтобы разобраться в обстановке.

— Зачем ты стрелял, идиот? — зло прошипел он Дормену. — Поставил под угрозу всю операцию! Теперь придется срочно уходить — уже через десять минут здесь будут русские.

— Но пленник пытался бежать… — начал оправдываться радист.

— Кто его охранял? — сухо спросил Грау.

— Рудди, — ответил Дормен и кивнул на лежащего унтера. — Русскому шоферу как-то удалось освободиться от веревок. Он ударил ножом сначала своего майора, а потом и Хоненбрайна. Я выстрелил ему в спину и попал. Но, кажется, задел и Рудди…

— А вы что делали? — обратился Грау к Максу.

— Курил, — спокойно и с достоинством ответил Макс. — Я считал, что пленники находятся под надежной охраной. Но, кажется, ошибался. Непростительная небрежность вашего подчиненного чуть не стоила мне жизни — этот русский мог ударить ножом меня тоже. И тогда жертв стало бы больше…

Грау холодно посмотрел на Макса и подошел к Хоненбрайну. Тот хрипел и корчился от боли, но помочь ему было уже нельзя. Как и майору — он бился в последней агонии. Грау молча вынул кинжал и одним точным ударом облегчил страдания бедного Рудди, а затем снял с его шеи опознавательный медальон. На русского майора он даже не взглянул — сам подохнет. После чего приказал:

— Немедленно уходим.

Два раз повторять команду не пришлось: оставшиеся члены группы дружно побежали за Грау, углубляясь в лес. И очень вовремя — позади послышались выстрелы и какие-то крики — это неслись красноармейцы, поднятые по тревоге бдительным водителем «полуторки».

* * *

Бежали по лесу больше часа, пока наконец не удалось оторваться от погони и залечь в небольшом еловом лесу прямо у линии фронта. Решили дождаться темноты — раньше перейти на ту сторону все равно не получится, слишком плотное охранение.

Лейтенант Грау доложил по рации о провале и получил приказ немедленно возвращаться — добыть «языка» уже не удастся. Русские встревожены, как пчелы, к которым в улей влез медведь, и теперь прочесывают все ближайшие лески и перелески в поисках нахальной немецкой разведгруппы.

Лейтенант Грау приказал всем отдыхать, а сам сел в сторонке и закурил. Он был очень мрачен: во-первых, потерял верного товарища, опытного и умелого разведчика, а во-вторых, не справился с заданием. Провалы у него случались и раньше, но этот был особенно обидным. Так глупо все получилось!

И ладно бы, если бы нарвались на хорошо подготовленную засаду и приняли бой с превосходящими силами противника, а так вышло предельно глупо и нелепо. Из-за какой-то обидной случайности (или небрежности?) погиб отличный солдат, которого Грау хотел уже порекомендовать в командиры разведгруппы, а ценный пленник, носитель важной информации, оказался потерянным. Видно, придется возвращаться с пустыми руками, что начальству совсем не понравится. Конечно, ему самому или его людям наказание за провал не грозит, все понимают, что разведка есть разведка, и за линией фронта случается всякое, но…

Франц Грау имел репутацию человека, который всегда справляется с поставленной задачей, а тут такое… Позорный провал, да еще на глазах у чужого лейтенанта, Петера Штауфа. Который, несомненно, расскажет всем своим знакомым и сослуживцам, как прославленный разведчик потерпел постыдное поражение.

Это было не только обидно, но и очень несправедливо! Ведь он, лейтенант Грау, все сделал правильно и грамотно. Разработал отличный план, блестяще его осуществил, захватил важного «языка»… Но потом все почему-то пошло наперекосяк…

И с каждым часом, пока они ждали ночи, укрывшись в густом ельнике, лейтенант Грау становился все мрачнее и мрачнее. Смотрел в бинокль, надеясь на чудо — может, им все же удастся захватить какого-нибудь «языка»? Пусть и не столь значимого, как тот русский майор, но хотя бы… Чтобы не возвращаться с пустыми руками.

И судьба улыбнулась немецкому лейтенанту — по краю леса шел одинокий красноармеец. Небольшой, худенький, невзрачный какой-то… Он сосредоточенно смотрел себе под ноги и ни на что больше не обращал внимания. В руках сжимал большой черный котелок. Грау кивнул Шмидту и Дормену, те скользнули навстречу бойцу. Сам же он остался наблюдать за обстановкой.

Через минуту беспечный русский был схвачен и плотно упакован — руки туго стянуты за спиной веревкой, во рту — кляп. Точно не рыпнется… Пленник мог только мычать и испуганно вращать глазами. Его притащили к Максу — лейтенант Грау решил сразу устроить допрос. На всякий случай. Захватили с собой и котелок, в котором, к великому удивлению Макса, обнаружились какие-то грибы.

При ближайшем рассмотрении боец оказался молодым азиатом — то ли казахом, то ли киргизом. Его освободили от кляпа, дали немного хлебнуть воды из фляги — чтобы пришел в себя. Макс начал переводить вопросы лейтенанта Грау и ответы на них пленника. Сделать это оказалось непросто — боец очень плохо знал русский язык, намного хуже, чем можно было ожидать. Сначала вообще верещал только на своем родном и лишь затем, после нескольких увесистых тычков и затрещин, стал, с трудом подбирая слова, отвечать на великом и могучем.

Выяснилось, что его зовут Махмуд Асанбаев и три месяца назад его призвали в армию из какого-то дальнего кишлака под Карагандой. Асанбаев служил помощником батальонного повара и выполнял самую тяжелую работу — наколоть дров, натаскать воды, почистить котлы. И, самой собой, нести еду на передовую, где шли особенно тяжелые бои…