– У меня вышли разногласия с некоторыми коллегами, и мне дали понять, что больше не хотят меня там видеть, – тщательно подбирая максимально обтекаемые формулировки, сказал Мануэль. – К счастью, мне повезло оказаться на пути «Колизиона», и Сол меня принял.

– И как там было? В твоем прежнем цирке?

– А почему тебя это так интересует?

В голосе Мануэля прозвучал намек на настороженность, но Кристина не поняла причины.

– Странный вопрос, – ответила она. – Всего пару дней назад все, что мне было знакомо и привычно, рухнуло, и я оказалась в совершенно другом мире. По-моему, вполне естественно, что мне хочется узнать о нем как можно больше. Тем более когда оказывается, что этот мир не ограничен одним только нашим цирком.

Мануэль молчал, не отводя глаз от темной дороги.

– Да ничего особенного там не было, – наконец сказал он. – То же самое, что и здесь: дороги, тренировки и представления, представления, тренировки и дороги… Расскажи лучше про себя. Что у тебя за жизнь была? И что в ней было не так?

Кристина замялась, вспомнив отповедь Джады по поводу прежних имен.

– А я думала, тут не принято обсуждать свое доцирковое прошлое.

– Если кем-то и принято, то точно не мной, – усмехнулся Мануэль. – Я лично ни под чем таким не подписывался.

– Да нечего особо рассказывать, – пожала плечами Кристина, успокоенная тем, что тон Мануэля вроде бы снова стал легким и дружеским. – У меня в жизни не было ничего интересного или заслуживающего внимания. Обычная семья: мама, папа и Кирюша, младший брат с… – Кристина споткнулась, – с особенностями развития. В этом году я должна была окончить школу и собиралась уехать из своей родной дыры как можно дальше.

– Что ж, этот пункт ты выполнила блестяще! Дальше, чем в «Колизион», и не придумаешь!

– Да уж, – фыркнула Кристина. – А ты? Кем ты был до того, как оказался здесь?

– Единственным сыном одного влиятельного политика.

– Да ладно! Не верю.

Мануэля, казалось, позабавила ее реакция.

– Почему?

– Почему? – Кристину переполнило возмущение. – Я еще понимаю, как могла стать лишней я: жила в полной дыре, родители пашут с утра до ночи, чтобы свести концы с концами, никакого просвета и никаких перспектив. Но как можно оказаться лишним в жизни, когда у тебя все есть?

– Под «все» ты понимаешь связи, деньги и то, что на них можно купить? – сухо осведомился Мануэль.

– Ну да!

– Есть только один маленький, но важный нюанс: даже самые большие деньги не гарантируют тебе счастья, любви и спасения от одиночества.

– Я тебя умоляю! – презрительно фыркнула Кристина. – Говорить на полном серьезе «не в деньгах счастье» могут только те, у кого этих денег полно!

Мануэль только пожал плечами в ответ.

– Извини, – сбавила обороты Кристина. – Я не хотела тебя обидеть. Мне просто сложно представить, как можно быть несчастным и чувствовать себя лишним и ненужным, если ты богатый.

Мануэль не ответил, но Кристина почти сразу почувствовала, что от непринужденной атмосферы не осталось и следа. Сидя в неловкой тишине в кабине водителя, Кристина размышляла, стоит ли пытаться реанимировать разговор – или лучше и не пробовать. Призвав на помощь новую версию себя, она решила, что Крис не станет снова пытаться оправдываться. Она уже извинилась и сказала, что у нее не было плохих намерений. А извиняться за свои взгляды и убеждения, пожалуй, не стоит – она их не стыдится.

– Что ж, поздно уже, я, пожалуй, пойду, – сказала наконец Кристина.

Мануэль молча кивнул, не отрывая взгляда от темной дороги.

Чувствуя себя растерянной и почему-то потерпевшей поражение – хотя не было никакой битвы, Кристина вернулась в салон и с облегчением отметила, что соседки уже выключили свет – значит, не придется ни с кем поддерживать разговор. Растянулась на узкой кровати, вздохнула – и попыталась избавиться от ощущения, что буквально минуту назад по собственной неосторожности испортила нечто чудесное, что могло бы случиться.

Потом почувствовала, что ей ужасно неудобно лежать и что-то колется. Включив подсветку на телефоне, она увидела в постели песок.

Вопроса о том, откуда он взялся, не возникло. Если уж на то пошло, это даже смешно, что Джада выбрала такую мелкую, прямо-таки детскую месть. Впрочем, пусть уж такая, чем месть серьезная и взрослая.

Экран телефона медленно тускнел, и Кристина хотела позволить ему погаснуть, но не удержалась. Соцсети ее больше не интересовали, а вот посмотреть фотографии семьи вдруг очень сильно захотелось, и она открыла папку с картинками. Только… почему же здесь столько ненужных фотографий? Столько казавшейся ей важной ерунды, столько бессмысленных селфи, которые она почти никогда никуда не выставляла, – и практически нет фотографий мамы, отца и Кирюши… Как жаль.

Кристина выключила телефон, обняла подушку, подавила ставший привычным тяжелый вздох и попыталась заснуть.

Проснувшись среди ночи, Кирюша снова не увидел Тину в кровати. На этот раз он первым делом проверил балкон, но ее там не было. Кухня и ванная тоже пустовали. Неужели она все-таки ушла? Может, тогда настоящая Кристина скоро вернется?

Кирюша на цыпочках возвращался в спальню, когда заметил, что входная дверь слегка приоткрылась. Мама забыла ее запереть? Или это Тина куда-то ушла и специально оставила дверь открытой, чтобы вернуться никем не замеченной?

Выглянув в щель на лестничную площадку, Кирюша никого там не увидел.

Он вышел и осмотрелся. Лампочка на втором этаже не горела, а она срабатывала на движение. Значит, Тина наверх не поднималась. А может, и поднималась, но уже давно, и лампочка выключилась. А вот дверь возле почтовых ящиков, ведущая в подвал, была приоткрыта. И как только Кирюша это увидел, он понял: Тина там.

Прямо в нелюбимых тапочках-собачках Кирюша подошел в двери в подвал. Подвала он не то чтобы боялся – темнота его не пугала, он знал, что никаких чудовищ в тенях не прячется, ведь монстров не существует, – но очень не любил. Однако ради того, чтобы узнать, кто такая на самом деле Тина, он был готов переступить через себя.

Ступени оказались влажными, и пахло сыростью. Под низким потолком мигала слабенькая лампочка. Где-то в углу кто-то пищал. Может, новорожденные котята бездомной кошки, а может, мыши или крысы.

Кирюша пошел вдоль тянущихся у стены клеток с решетчатыми дверьми. За одними хранились искусственные елки и лыжи, за другими – велосипеды и удочки, а за третьими – банки с соленьями и вареньями и мешки с картошкой; словом, все, что не помещалось в квартирах жильцов.