Воодушевленная тем, что наконец-то перешла от пассивного ожидания и бессмысленных жалоб, которые все равно никто не слышит, к действиям, Кристина решила немедленно сообщить о своем решении Графине – и отправилась на ее поиски. И пусть только попробует ей не разрешить! Она больше не желает быть лишней – и не будет!

* * *

Дверь маленького белого фургона была слегка приоткрыта, и изнутри доносились голоса Графини и Ковбоя. Кристина непроизвольно замедлила шаг. Внутренний голос укоризненно поцокал языком и напомнил, что подслушивать – это неэтично. Кристина парировала доводом, что на самом деле она просто хочет подождать, не возникнет ли у нее снова то странное состояние, в котором она видела ауры предметов и ощущала чужие эмоции. Ведь в прошлый раз все было так же, как сейчас: трейлер Сола, приоткрытая дверь и Графиня с Ковбоем внутри.

Кристина перевела взгляд на круглый коричневый след на ладони с линиями, повторяющими рисунок медальона; сейчас он больше походил не на ожог, а на отпечаток или метку, которая останется навсегда. На этот раз он не нагревался, не обжигал руку, как в прошлый. Видимо, никаких необычных видений ждать не стоит… Но и без этого Кристина слышала доносящиеся из трейлера голоса, и этого вполне хватало.

– А афиши так и нет…

– Сол тоже не всегда получал их заранее.

– Да, но уже после окончания представления у него всегда была новая афиша. А у меня нет. И каждый раз я боюсь, что вообще ее не получу.

Медленнее идти было уже невозможно, и Кристина просто остановилась возле тюков с наспех засунутыми туда игрушками из тира, делая вид, что чем-то занята.

Ковбой молчал. То ли ему нечего было ответить, то ли он ждал продолжения.

– А знаешь, что хуже всего? – снова заговорила Графиня. – Я чувствую себя самозванкой. Я же директор, я должна знать! А я ничего не знаю! Кабар прав, я не гожусь на эту роль.

– Он, что ли, годится? – фыркнул Ковбой.

– Серьезно тебе говорю, чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что вовсе не я должна была становиться директором! – продолжила Графиня, будто не услышав его слов. – Понятно, что ни о какой преемственности у нас речи и не идет, и никто не мог заранее подготовить меня к этой задаче, но все же мне кажется, что, если ты внезапно становишься директором, цирк должен дать тебе хоть какой-то набор знаний. Вроде того, как каждый из нас получает дар по приходе сюда.

– Ты считаешь, Сол все знал? – насмешливо спросил Ковбой.

– Даже если и нет, он удачно делал вид, будто знает.

– Вот и ты делай вид!

– Прекрасный совет! – раздраженно выпалила Графиня. – Ну, положим, вид-то я сделаю. А что дальше? Афиши как не было, так и нет! Куда ехать? Может… – Графиня заколебалась, – спросить совета у другого цирка?

Кристина беззвучно ахнула. Цирки между собой общаются?

Следом сразу потянулась цепочка мыслей: если есть другие цирки, возможно, место Кристины в одном из них, а не в этом. Неспроста же она единственная все никак не может понять, что за дар ей достался. Наверное, она просто должна быть в другом цирке, а не в «Колизионе», вот и все!

Голос Ковбоя так и сочился иронией.

– Как ты себе это представляешь? У тебя есть их телефонный номер? Или, может, электронный адрес? Или, может, цирки собираются в условленное время в условленном месте на этакий цирковой шабаш?

– Если ты собираешься насмехаться, – раздраженно сказала Графиня, – то иди лучше помогай сворачиваться.

– Все, понял, не сердись, – тут же пошел на попятную Ковбой. – Просто с чего вдруг такая мысль? Цирки же никогда между собой не общались!

– А может, директора общаются, просто мы об этом не знаем? А если не общаются, то, может, зря? Может, если бы мы поддерживали связь, это помогло бы нам решать наши проблемы… С другой стороны…

– Да? – подстегнул Ковбой, когда пауза затянулась.

– Возможно, цирки не контактируют неспроста. Вдруг два цирка физически не могут находиться рядом по каким-то своим мистическим законам? Или между цирками есть какая-то неизвестная нам конкуренция и нам лучше не пересекаться? Тот же Пропавший цирк – говорят же, что к его исчезновению приложил руку один из других цирков.

– Это всего лишь легенда, – фыркнул Ковбой.

– У каждой легенды есть реальное основание.

– Даже если – повторюсь, если! – предположить, что это правда, о какой конкуренции может идти речь? Чего нам делить? Лишних людей куда больше, чем могут вместить арены всех наших цирков, вместе взятых. Или ты думаешь, есть некие квоты на количество тех, кому дадут вернуться обратно в жизнь, и чем меньше конкурентов, тем выше шанс получить эту возможность себе?

– Не знаю! И я ужасно устала ничего не знать! – воскликнула Графиня, тяжело вздохнула, а потом продолжила, но уже совсем другим тоном, твердым и решительным: – Но я собираюсь это изменить!

– Как? – скептически поинтересовался Ковбой.

– Попробую связаться с другими цирками.

– Повторю свой вопрос – как?

– Для начала поговорю с Мануэлем. Он был в другом цирке, может, расскажет что-то, даст мне зацепку.

– А это хорошая идея.

– Не верю своим ушам! Ты – и одобряешь? Без всяких своих шуточек и комментариев?

– Хорошая идея и есть хорошая идея, какие уж тут шутки, – серьезно ответил Ковбой. – Если могу чем-то помочь или если ты не захочешь напрягать своего нежного одухотворенного Ласа, дай мне знать.

– Ковбой, – предупреждающе протянула Графиня, – не начинай про Ласа, ладно? Это мой выбор, и не тебе его одобрять или осуждать.

– Ладно, ладно, больше ни слова не скажу о твоем драгоценном любимчике, – примирительно сказал Ковбой. – Что до так называемого выбора, учти, что между свободным выбором и выбором от отчаяния огромная разница. Выбор Ласа – это выбор отчаяния.

– Да что ты говоришь? – воскликнула Графиня, и Кристина живо представила, как та скрестила руки на груди.

– Тебя выбросило из жизни, ты оказалась в нашем странном цирке, совсем одна, испуганная, подавленная, сбитая с толку, – невозмутимо ответил Ковбой. – Последнее, что хочется человеку в таком состоянии, – это остаться одному. В этот момент тебе под руку подвернулся Лас. Вот и весь твой выбор.

– Все? – холодно спросила Графиня.

– Все.

– Тогда выметайся отсюда.

– Неприятно слышать правду? – и не подумал послушаться Ковбой.

– А пощечину хочешь?

– Ты сможешь ее залепить, только если я сам подставлю тебе щеку. А я этого делать не собираюсь. Зато собираюсь достучаться до твоего здравого смысла. Ты сильная и умная женщина, ты умеешь трезво оценивать людей, а значит, способна принимать решения. Так прими же! Нет ничего страшного в том, чтобы признать свою ошибку и сделать новый, правильный выбор.