– Вечером, за час или за два до заката.

– На чем вы приехали?

– Я приехал на «Сьюзен Поэл» из Цинциннати.

– Ну, а как же это вы оказались утром возле мыса в лодке?

– Меня не было утром возле мыса.

– Враки!

Несколько человек подбежали к нему и стали упрашивать, чтобыон был повежливее со старым человеком, с проповедником.

– Какой он, к черту, проповедник! Он мошенник и все врет! Онбыл на мысу тогда утром. Я живу там, знаете? Ну вот, я там был, и он тоже тамбыл. Я его видел. Он приехал в лодке с Тимом Коллинсом и еще с каким-томальчишкой.

Тут доктор вдруг и говорит:

– А вы узнали бы этого мальчика, Хайнс, если бы еще раз егоувидели?

– Думаю, что узнал бы, но не совсем уверен. Да вот он стоит,я его сразу узнал. – И он показал на меня.

Доктор говорит:

– Ну, друзья, я не знаю, мошенники новые приезжие или нет,но если эти двое не мошенники, тогда я идиот, вот и все! По-моему, надо за нимиприглядывать, чтобы они не сбежали, пока мы в этом деле не разберемся. Идемте,Хайнс, и вы все идите. Отведем этих молодчиков в гостиницу и устроим очнуюставку с теми двумя. Я думаю, нам не придется долго разбираться – сразу будетвидно, в чем дело.

Для толпы это было настоящее удовольствие, хотя друзьякороля, может, и остались не совсем довольны. Время было уже к закату. Докторвел меня за руку и был со мной довольно ласков, хотя ни на минуту не выпускалмою руку.

В гостинице мы все вошли в большую комнату, зажгли свечи ипозвали этих новых. Прежде всего доктор сказал:

– Я не хочу быть слишком суровым к тем двоим, но всетакидумаю, что они самозванцы и, может быть, у них есть и еще сообщники, которых мыне знаем. А если есть, то разве они не могут удрать, захватив мешок с золотом,который остался после Питера Уилкса? Возможно. А если они не мошенники, топускай пошлют за этими деньгами и отдадут их нам на сохранение до тех пор, покане выяснится, кто они такие, верно?

Все с этим согласились. Ну, думаю, взяли они в оборот нашукомпанию, да еще как сразу круто повернули дело! Но король только посмотрел наних с грустью и говорит:

– Господа, я был бы очень рад, если бы деньги были тут,потому что я вовсе не желаю препятствовать честному, открытому и основательномурасследованию этого прискорбного случая; но, увы, этих денег больше нет: можетепослать кого-нибудь проверить, если хотите.

– Где же они тогда?

– Да вот, когда племянница отдала золото мне на сохранение,я взял и сунул его в соломенный тюфяк на своей кровати – не хотелось кластьденьги в банк на несколько дней; я думал, что кровать, пока мы здесь, надежноеместо, потому что мы не привыкли к неграм, – думал, что они честные, такие же,как слуги у нас в Англии. А негры взяли да и украли их в то же утро, после тогокак я сошел вниз; к тому времени как я продал негров, я еще не успел хватитьсяэтих денег, – они так и уехали с ними. И мой слуга вам то же скажет,джентльмены.

Доктор и еще кое-кто сказали: «Чепуха!» Да и остальные,вижу, не очень-то поверили королю. Один меня спросил, видел ли я, как негрыукрали золото. Я говорю:

– Нет, не видел, зато видел, как они потихоньку выбрались изкомнаты и ушли поскорей; только я ничего такого не думал, а подумал, что онипобоялись разбудить моего хозяина и хотели убежать, пока им от него не влетело.

Больше у меня ничего не спрашивали. Тут доктор повернулся комне и говорит:

– А ты тоже англичанин?

Я сказал, что да; а он и еще другие засмеялись и говорят:

– Враки!

Ну, а потом они взялись за это самое расследование, и туттакая началась канитель! Часы шли за часами, а насчет ужина никто ни слова неговорил – и думать про него забыли. А они все расследовали да расследовали, ивышла в конце концов такая путаница, что хуже быть не может. Они заставиликороля рассказать все по-своему; а потом приезжий старичок рассказал всепо-своему; и тут уж всякий, кроме разве самого предубежденного болвана, увиделбы, что приезжий старичок говорит правду, а наш – врет. А потом они велели мнерассказать, что я знаю. Король со злостью покосился на меня, и я сразу сообразил,чего мне надо держаться. Я начал было рассказывать про Шеффилд, и про то, какмы там жили, и про английских Уилксов, и так далее; и еще не очень много успелрассказать, как доктор захохотал, а Леви Белл, адвокат, остановил меня:

– Садись, мальчик; на твоем месте я бы не стал такстараться. Ты, должно быть, не привык врать – что-то у тебя неважно получается,практики, что ли, не хватает. Уж очень ты нескладно врешь.

За такими комплиментами я не гнался, зато был рад-радехонек,что меня наконец оставили в покое. Доктор собрался чтото сказать, повернулся иначал:

– Если бы вы, Леви Белл, были в городе с самого начала…

Но тут король прервал его, протянул руку и сказал:

– Так это и есть старый друг моего бедного брата, о которомон так часто писал?

Они с адвокатом пожали друг другу руку, и адвокат улыбнулся,как будто был очень рад; они поговорили немного, потом отошли в сторону и сталиговорить шепотом; а в конце концов адвокат сказал громко:

– Так и сделаем. Я возьму ваш чек и пошлю его вместе с чекомвашего брата, и тогда они будут знать, что все в порядке.

Им принесли бумагу и перо; король уселся за стол, склонилголову набок, пожевал губами и нацарапал что-то; потом перо дали герцогу, и впервый раз за все время он, как видно, растерялся. Но он все-таки взял перо истал писать. После этого адвокат повернулся к новому старичку и говорит:

– Прошу вас и вашего брата написать одну-две строчки иподписать свою фамилию.

Старичок что-то такое написал, только никто не мог разобратьего почерк. Адвокат, видно, очень удивился и говорит:

– Ничего не понимаю!

Достал из кармана пачку старых писем, разглядывает сначалаписьма, потом записку этого старичка, а потом опять письма и говорит: