– И ты от этого не в восторге? – вдруг догадалась Алиса, хотя когда он говорил о дочери, голос заметно теплел.

– Артём – редкостный балбес, но за него я не волнуюсь. В случае чего он адаптируется к любым условиям и сможет выжить. – Продолжать он не стал, однако суть и так была ясна: у Маруси шансов значительно меньше. Алиса хотела поспорить, потому что могла поклясться, что во время встречи с девочкой разглядела в той готовность бороться, пусть и прикрытую почти физически ощущавшимся страхом, но отложила дискуссию до лучших времён.

– А что твой брат?

– Я редко его вижу.

– Потому что не особенно стремишься общаться с родителями?

– Потому что они не особенно стремятся поощрять моё общение с братом. Догадываются, что я его заберу.

– Они этого не хотят?

– Ребёнок – источник постоянной халявы. И со стороны государства, и от добродушных соседей. А ещё с его помощью очень удобно давить на жалость. И сваливать на него мелкое воровство – тоже не грех.

Герман резко остановился и впервые за всё время разговора на неё посмотрел. Поднять глаза в ответ она не осмелилась и в мыслях отчаянно себя ругала за несдержанность. Только его жалости сейчас не хватало.

– Чего ты стыдишься? – раздосадованно буркнул мужчина. – Я упустил своих детей, скинул их воспитание непонятно на кого, не смог уберечь во время обычной вылазки на природу. А ты борешься за брата, хотя с такими родителями могла бы думать только о себе.

– Не так уж и борюсь, – виновато пробормотала девушка. – Надо было раньше и активнее. А я всего лишь размышляю об этом, вместо того чтобы предпринимать реальные шаги.

– Алиса! – Он обречённо закатил глаза, но разговор предпочёл завершить.

Весь остававшийся путь до лагеря они проделали в безрадостном молчании, которое так и не решились нарушить, хотя тяготились им похлеще вынужденных каникул в глуши.

На берегу за время их отсутствия ничего не изменилось. Вольдемар всё так же восседал в задумчивой позе, провизии не прибавилось, следов убийцы или исчезнувшего семейства не наблюдалось. С неудовольствием обозрев пейзаж, Герман устроился у кромки воды, пару минут уныло созерцал горизонт, а потом повернулся к маячившей поблизости Алисе, которая не находила себе места.

– Ну и чем займёмся?

Уловив в его голосе намёк на нечто приятное, девушка тонко улыбнулась и, опустившись рядом, уткнулась носом в его плечо.

* * *

Игорь лежал, раскинув руки и неудобно вывернув шею. Птицы щебетали на разные лады, недалеко шумел ручей, ветер то и дело шелестел верхушками деревьев… Со стороны поза молодого человека казалась почти расслабленной и даже безмятежной, но заметная струйка крови, спускавшаяся от затылка к щеке, вносила в пасторальную картину некоторые коррективы.

В первый раз он дёрнулся от укуса муравья, облюбовавшего местечко возле начинавшей подсыхать раны, затем попытался изменить положение затёкшего тела и наконец – тихо застонал, ощутив тупую ноющую боль, будто раскалывавшую голову на мельчайшие частицы. Сев примерно с четвёртой попытки, Игорь на несколько минут замер, ошалело моргая, и с немалым удивлением обнаружил в пределах видимости пистолет. Оружие валялось чуть поодаль, и казалось, что до него легко дотянуться, однако едва он пошевелил рукой, как плечо свело резкой судорогой, заставившей хватать воздух ртом и считать чёрные точки перед глазами.

Снова рискнуть молодой человек пока не решался и, утвердившись в относительно терпимой позе (теперь болело всё, но работала голова), ощупал затылок. Придя к выводу, что череп ещё цел и его содержимое находится в приятной неприкосновенности, он торопливо осмотрел другие части тела на предмет обидных повреждений и с облегчением выдохнул. Кое-как перекатившись на четвереньки, Игорь издал несколько громких стонов, хотя планировал ограничиться лишь витиеватыми проклятиями, и пополз к пистолету.

* * *

Алиса сидела, прижавшись к Герману и глядя на серую, чуть поблёскивавшую воду, от которой несло ощутимым холодом. В душе творилась полная неразбериха, а сомнения и страхи роились в мыслях с такой скоростью, что девушка даже не успевала на них сосредоточиться. Иногда он брал её за руку, и тогда всё стихало, но чаще в ушах стоял лёгкий звон, перемежавшийся звуками реки и каким-то шумом из леса.

Наконец обратив внимание на последний, она нехотя обернулась и смогла лицезреть подругу, приближавшуюся к ним на предельной скорости.

– Поймали? – вскочил на ноги Герман. В его голосе было столько надежды, что Алиса почувствовала себя неловко и снова вернулась к своим терзаниям.

– Нет, – выдохнула Нинка, вытирая ладонью выступивший на лбу пот. – Хотя не знаю, Игорь за ним побежал.

– За ним?

– Может, за ней. Я не разглядела, всё слишком быстро п… – Она запнулась на полуслове, закашлялась и принялась жадно, большими глотками, пить воду из котелка. Решив не сообщать подруге, что вскипятить её ещё не успели, Алиса с сочувствием взглянула на помрачневшего Германа и требовательно обратилась к Нинке.

– Объясни всё толком.

– А нечего объяснять. – Подруга вылила остатки воды себе на голову, встряхнулась, как делают собаки, и только тогда в её взгляде появилась осмысленность, хотя некая маета и лёгкий намёк на панику в нём тоже ещё присутствовали. – Ловушка сработала, но как-то… Как-то…

– Не так, – отрывисто подсказал Герман, и стало ясно, что он нисколько не удивлён.

– В точку. В общем, мы сидели в засаде, как и планировали, но на нас кто-то напал.

– Кто-то?

– Со спины. Я вообще не понимаю, как можно так бесшумно подкрасться. Если только по воздуху…

– Призраков пока оставим.

– Лишь бы они нас оставили, – поёжилась Нинка и с опаской посмотрела в сторону леса. – Меня по голове ударили, я даже не успели ничего сообразить. Увидела только, что Игорь за кем-то ломанул через кусты.

– И где он? – напряглась Алиса, уже зная, что услышит.

– А чёрт его знает. Но он был с пистолетом, наверное, можно особо не волноваться. Пока.

– Как раз из-за этого и нужно волноваться, – гневно процедил Герман. Было видно, что он сдерживается из последних сил, и с каждой минутой оных всё меньше.

– Поори на кого-нибудь, – понимающе предложила Алиса.

– Не могу, у него ствол, – мрачно съязвил мужчина. – Идём туда, и чтоб ни на шаг от меня не отходили.

За время их отсутствия местность у ручья претерпела некоторые изменения: трава была примята, на кустах виднелись сломанные ветви, ящик исчез. Потерю последнего Герман перенёс очень плохо (как будто это был настоящий сундук) и долго не мог справиться с эмоциями, выражая их в нечастных, но мощных ударах по стволу ближайшего дуба.

Налюбовавшись его физическими возможностями, Алиса