Она покорно отправилась за ним и снова опустилась в удобное кресло.

— Сегодня мне удалось выяснить очень много, — начал Герман. — Прошу тебя, выслушай и, если с чем-то не согласишься, смело выражай свои мысли. Мне кое в чем нужно разобраться. Но в одном я уверен: перстень не обладает никакой колдовской силой. Это красивая легенда, но кто-то, знающий о ней и решивший завладеть драгоценностью, умело на этом играет. Начнем с того, что твой шеф был убит.

Она ахнула, и длинные черные ресницы затрепетали: — Аркадий Петрович? Но ему поставили диагноз…

Ни о каком убийстве речь не шла…

Боростовский наклонил голову:

— Правильно. Никто не стал копаться в этом деле, потому что не было никаких зацепок. Скажи, ты знала, что Аркадий страдал аллергией на апельсины и они ему были категорически противопоказаны? Употребление могло привести к отеку легких.

Лопатина нервно глотнула, прежде чем ответить:

— Нет, не знала, хотя можно было догадаться. Когда устраивали корпоратив, шеф заявлял, чтобы апельсины не покупали: якобы он их терпеть не может. Если бы он их просто не любил, вряд ли запрещал бы покупать. Ну, не ел бы — и все тут. Но он категорически — слышишь — категорически запрещал приносить их в офис. Кстати, — она подняла вверх указательный палец, — когда я обнаружила тело, в кабинете стоял слабый запах апельсинов.

— Что и требовалось доказать. Кто мог знать об аллергии? — поинтересовался Герман, нежно дотронувшись до ее руки. — Ты догадываешься, зачем я спрашиваю? Если несколько человек — один из них убийца.

Галя с волнением накручивала локон на палец и морщила гладкий лоб:

— Трудно сказать. Наверняка знала жена Ирина.

Кстати, ей была выгодна смерть Аркадия.

Боростовский взял ее руку в свои и сжал:

— Думаешь, ревность? Галя пожала плечами:

— Почему бы и нет?

— А Татьяна? Татьяна знала о его болезни? — спросил онколог взволнованно, и Лопатина взглянула на него с удивлением:

— Для тебя это так важно?

— Разве найти убийцу неважно? — Врач закусил губу. — Мне кажется, его смерть была более выгодна Татьяне. Она хотела сбежать с любовником, а Аркадий мог воспрепятствовать этому.

— Каким же образом? — удивилась девушка. Мужчина потер нос:

— Не знаю… Сразу трудно сообразить. Ну, например, перед отъездом забрать у нее весь антиквариат, позвонить в аэропорт, где у него наверняка были свои люди, помешать улететь… Ее же заставило что-то спешно покинуть квартиру, даже не дождавшись тебя.

Лопатина покачала головой:

— Это ничего не объясняет.

— Согласен, — Герман бережно положил ее руку к ней на колено и встал. — Поехали в фирму. Упросишь охранника взглянуть на записи с камер. В день, когда ты обнаружила тело, кто-то должен был тебя опередить, чтобы плеснуть апельсиновое масло ему в кофе.

Галя сразу вскочила и пошла в прихожую:

— Да, ты прав. Это поможет нам решить головоломку.

Охранник Кеша, лениво что-то жевавший, сначала заартачился:

— Без разрешения Ирины Александровны не имею права.

Вид у него был довольно неприступный, и Галя расстроилась. Если этот недалекий парень сообщит Ирине, не видать им никаких записей. На ее удивление, Герман не растерялся, ловко, будто фокусник, сунув в руку Кеши несколько тысяч.

— Нам очень не хотелось бы беспокоить Ирину Александровну, — проникновенно сказал он. — Женщина только похоронила мужа.

— Но зачем вам эти записи? — резонно поинтересовался Кеша. — Следствие не велось, и вообще Аркадий Борисович предан земле.

Боростовский придвинул к нему еще две синенькие бумажки и ничего не ответил. Кеша пожал широкими борцовскими плечами:

— Черт с вами. Сейчас найду. Какого, говорите, числа это случилось? Запамятовал.

Лопатина напомнила, хотя знала, что охранник просто тянет время. Когда что-то делаешь почти вслепую, всегда страшно. Кеша без проблем отыскал нужный день и время — семь утра. Они увидели, как шеф тяжелой походкой шел по коридору, открыл дверь своего кабинета и больше не показывался. Вероятно, он сам сварил кофе, потому что Ларисы еще не было. В семь тридцать появилась Галя. Девушка сжала кулаки, пытаясь сдержать слезы, которые непрошеными каплями покатились из глаз.

— Дальше не нужно, — всхлипнула она. — Утром, кроме меня, к нему никто не заходил.

Она жалобно посмотрела на Германа, словно оправдываясь перед ним. Боростовский провел рукой по ее волосам:

— Разумеется, ты тут ни при чем, — он повернулся к охраннику: — Отмотай-ка назад. Мне интересно, кто последний заходил в кабинет шефа за день до его смерти.

Кеша послушно выполнил его просьбу, лениво бросив:

— Кажется, я и так знаю. Часов в восемь вечера Танька появилась. Сказала, мол, кое-что забыла в кабинете шефа. Я дал ей ключ. Все знали об их отношениях… Почему же она не могла забыть в его кабинете «кое-что»? Кстати, она спросила, на месте ли Аркадий Петрович, и недовольно фыркнула, будто он должен был ее ждать. И сама проторчала там минут пятнадцать, наверное, ждала его.

— Давайте-ка все же посмотрим, — все трое приникли к экрану и вскоре убедились, что охранник прав. Взяв на вахте ключ, Лазарева прошествовала в кабинет любовника с таким видом, словно ей было глубоко наплевать, что ее увидят, и через пятнадцать минут вышла. В руках она держала какую-то бумажку, скорее для отвода глаз.

Кеша моргнул и преданно взглянул на доктора:

— Еще что-нибудь желаете посмотреть?

— Нет, спасибо, — онколог взял Лопатину за руку и, попрощавшись с охранником, вышел из офиса.

— Ты понимаешь, что она там делала? — поинтересовался он, рубанув ладонью воздух. — Для такой операции ей вполне хватило бы и минуты.

— Но если он был аллергиком, значит, имел при себе лекарства, — заметила Галина. — Татьяна заходила вечером, а не утром, следовательно, никак не могла вытащить их из его пиджака.

Боростовский улыбнулся, и девушка впервые отметила, какая добрая и располагающая у него улыбка — как у взрослого ребенка.

— Почему ты решила, что лекарства находились в его пиджаке? — изумился он. — Что, если ваш босс хранил их в ящике стола, на полке, в конце концов? Наверняка Таня не раз занималась с ним любовью прямо на рабочем столе — такие, как он, это любят. Уверен, она знала и про аллергию, и про то, где любовник прячет лекарства.

Он распахнул дверь машины и помог Гале сесть на пассажирское сиденье, а сам примостился за рулем.

— Более загадочна смерть самой Татьяны, — процедил Боростовский, заводя машину. — В ней загадочно все, понимаешь? Почему она сбегала по лестнице одна с чемоданом? Почему никто не видел ее любовника? Куда он делся потом, почему бросил ее в аэропорту? Впрочем, — он вздохнул, — надо зайти в отделение полиции и побеседовать со следователем. Среди моих пациентов есть люди, которые могут устроить мне эту встречу. Может быть, после разговора с компетентными людьми многое станет ясным?