– Безумие! – воскликнул Николас и выбежал из трейлера, чтобы сын не заметил слез. Он не мог смириться с тем, что мальчик будет рисковать жизнью – безразлично, за старую ли родину или за новую. Но Тобиас был прав: его и в самом деле призвали бы на действительную службу. Николас рассказал о поступке сына Кристиане, и она не могла не почувствовать, насколько расстроен муж.

– Возможно, мальчик сделал это потому, что не захотел ждать призыва, – попыталась утешить она.

– Он немец, – лаконично напомнил Николас. Вскоре это обстоятельство также приобрело особое значение.

Спустя два дня в цирковой городок явились чиновники американской иммиграционной службы, чтобы допросить всех без исключения немецких граждан. Многие относились к техническому персоналу, но и среди артистов было немало выходцев из Германии. Все наездники, дрессировщики хищников, большинство клоунов, несколько гимнастов и даже самый знаменитый акробат приехали из враждебной страны. Всех по очереди подвергли тщательной проверке на лояльность. Этнические евреи немедленно получили право на политическое убежище. Некоторым из немцев было разрешено при желании вернуться на родину. Статус Николаса оказался более сложным. Он был выдворен из Германии как еврей, следовательно, и ему самому, и его детям полагалось политическое убежище. Но в то же время он уже успел жениться на американке, Кристиана давно получила гражданство. Поэтому ему предстояло выбирать между двумя вариантами: просьбой об убежище и требованием гражданства на основе семейного положения.

– Каково ваше решение, мистер Бинг? – осведомился чиновник, возвращая паспорта.

Николас задумался лишь на миг.

– Хотел бы стать американцем, – спокойно заявил он, понимая, что делает последний шаг в отречении от родины. Чиновник сделал соответствующую пометку в блокноте.

– Свяжемся с вами в ближайшее время, – заверил он. – А как насчет имени и фамилии? Я обратил внимание, что в паспорте вас зовут иначе, чем на афише. Какой вариант выберете для документа о гражданстве?

– Николас Бинг, – твердо ответил Николас. Он терял дворянскую приставку «фон» и титул, но приобретал имя, с которым мог жить, не связывая себя с Германией.

– Решено, – заключил чиновник и отправился к следующему сомнительному субъекту. Николас вопросительно посмотрел на Кристиану.

– Ты не возражаешь?

Она покачала головой.

– Ничуть. Имеешь полное право стать тем, кем хочешь стать. По-моему, решение правильное.

Вскоре прошел слух, что несколько артистов, немцев по национальности, возвращаются на родину. Остаться в Америке они не захотели, потому что побоялись подозрения в шпионаже в пользу Германии.

Николас не мог думать ни о чем, кроме предстоящего отъезда Тобиаса в учебный лагерь.

Всего несколько дней назад произошло самое счастливое событие в его жизни: он женился на Кристиане. И вот теперь должно было случиться худшее, что только можно было представить. Сын уходил на войну.

Накануне Рождества Тобиас Бинг уехал в Сан-Франциско, где располагался учебный лагерь Форт Мейсон. Новобранца со слезами провожали отец, брат, мачеха и любимая девушка. Кристиана горевала ничуть не меньше Николаса и Лукаса, а в трейлер приходили десятки людей, чтобы пожелать счастливого пути и удачи. В последние дни Тобиас и Катя практически не расставались: только и делали, что держались за руки и целовались. Но и все остальные тоже хотели попрощаться. В это время уезжали многие юноши, но Николаса и его детей в цирке особенно любили, а Тобиас успел подружиться почти со всеми. Клоун Пьер пришел, чтобы выразить искреннюю симпатию, и даже сумел рассмешить Николаса, что в эти дни было непросто. После бомбежки военной базы Перл-Харбор и решения сына он постоянно ходил с каменным лицом и красными глазами, не боясь проявить отцовскую любовь и тревогу. А в день отъезда уже открыто плакал. Катя тоже постоянно рыдала. Лукас и Кристиана обняли солдата и прижались друг к другу. Галина, сама в слезах, стояла рядом с дочерью и напрасно пыталась утешить.

Тобиас должен был вернуться в отпуск в феврале, после окончания учебы. А потом предстояла настоящая служба, уже неизвестно где.

Рождество прошло безрадостно. Николас даже не смог купить и нарядить елку, за него это сделала Кристиана. Они с Лукасом украсили трейлер разноцветными лампочками, однако Николаса ничто не радовало: он думал только о старшем сыне.

Те, кто решил оставить цирк, к этому времени уже уехали или собирались в дальний путь. Решение коллег оказалось неожиданным и скоропалительным; номер Николаса от этого приобрел особую важность, ведь почти все немецкие конные аттракционы закрылись. Теперь он улыбался только во время представления, и даже Кристиане не удавалось развеселить мужа. Она постоянно волновалась и обратилась за советом к Галине.

– В его жизни слишком много потерь, – сочувственно объяснила старшая подруга. – Потерпи. Он очень боится, но скоро привыкнет и снова взбодрится. – Кристиана делала все, чтобы поднять ему настроение, однако Рождество прошло в беспросветном унынии, да и Новый год оказался не лучше. В этот раз Николас даже не пошел на традиционный семейный обед Марковичей в польском ресторане; к счастью, отец Кристианы и ее братья поняли чувства зятя и не обиделись. Кристиана с Лукасом отправились одни, оставив Николаса наедине с мыслями о сыне.

В январе пришло письмо от Алекса – теперь уже более сложным путем, через знакомого в Женеве, потому что и Соединенные Штаты вступили в войну. Ни о положении в Германии, ни о своей жизни друг ничего не рассказывал – цензура все равно бы не пропустила, – но сообщал, что в конце весны Марианна с мужем ожидают прибавления в семействе. Алекс с восторгом ждал первого внука или внучку. Он писал, что отчаянно скучает по дочери, мечтает поскорее встретиться с ней и с ребенком, а также познакомиться с зятем. Прочитав письмо, Николас взглянул на Кристиану с грустной улыбкой.

– Ну вот, теперь я чувствую себя совсем древним старцем. Алекс скоро станет дедом. Правда, он старше меня на четыре года, но и у меня уже мог бы родиться внук. – Николасу было сорок шесть, а Алексу уже исполнилось пятьдесят, что само по себе казалось невероятным. Совсем недавно они были мальчишками и представить не могли, что привычная счастливая жизнь когда-нибудь резко изменится. Теперь Николас работал в цирке, Алекс остался в полном одиночестве и уже год с лишним не видел дочь, а Тобиас ушел на войну.

Они с Кристианой больше не заговаривали о ребенке. Вскоре после свадьбы разбомбили Перл-Харбор, потом добровольно ушел в армию Тобиас. Думать приходилось о детях нынешних, а не будущих.

Когда же наконец Тобиас вернулся из лагеря в отпуск, встреча оказалась мучительно счастливой. Каждая секунда ценилась на вес золота. Отец буквально не отпускал сына ни на шаг, боялся потерять хотя бы миг общения. В прощальном представлении Тобиас выступил вместе с отцом уже в военной форме – об этом попросил инспектор манежа. Финальный выход любимых артистов публика встретила стоя. По щекам Николаса текли слезы, а инспектор объявил в микрофон, что Тоби Бинг уходит на фронт.