– Если свадьба состоится в цирке, то народу соберется очень много, – задумчиво заметила Кристиана, лежа в объятиях любимого.

– Вряд ли удастся этого избежать, – практично ответил Николас. – Слишком громкое событие. – Положение цирковых звезд доставляло немало неудобств, однако он был готов стерпеть все.

На следующий день, вернувшись в Санта-Барбару, они объявили о помолвке родным Кристианы, а вскоре новость разлетелась по всему цирку. Джон Ринглинг Норт даже прислал поздравительную телеграмму и предложил провести свадьбу в официальной резиденции Джона и Мейбл Ринглинг в Сарасоте. Дело принимало еще более серьезный оборот, чем предполагал Николас, а президент явно намеревался придать церемонии максимальную огласку.

В начале ноября, когда цирк вернулся в Сарасоту, день свадьбы уже был назначен, платье для невесты сшито, а Джон Ринглинг Норт собирался выпустить красочные плакаты счастливой пары и продавать их в цирке во время следующего сезона. Николас и Кристиана считались ярчайшими звездами и заслуживали королевских почестей, так что свадьба на глазах приобретала королевский размах. Она была назначена на ближайшую после Дня благодарения субботу в резиденции президента цирка. Все артисты получили приглашения. Ожидалось восемьсот гостей, так что для застолья и танцев были поставлены специальные шатры.

Николас попросил старшего сына выступить в качестве шафера, а Лукасу досталась роль хранителя колец, хотя в девять лет он мог бы показаться для этого слишком взрослым. Мальчик отнесся к поручению весьма серьезно и с самым торжественным видом отстоял всю церемонию. Джо Херлихай приготовил особый тост. Невеста поражала красотой, а жених во фраке и белом галстуке выглядел особенно элегантным. Событие стало истинной цирковой феерией, яркие плакаты были раскуплены в первый же вечер, и пришлось повторять тираж. В следующий вечер молодожены дали особое свадебное представление: Кристиана надела фату в гарнитуре с белым трико и белой пачкой и имела оглушительный успех. И вот наконец Николас отвез любимую в Палм-Бич, в элегантный отель, где пару встретили со всеми возможными почестями, словно кинозвезд.

– Итак, миссис фон Бинген, вы еще от меня не устали? – с улыбкой осведомился Николас после очередной ночи любви.

– Никогда от тебя не устану, Ник, – торжественно ответила Кристиана.

– О, боюсь, тебе придется надолго меня пережить, – возразил Николас. Жена была на двадцать два года моложе мужа, но это не заботило ни ее, ни его. Трудно было представить союз более гармоничный.

Они вернулись в Сарасоту героями дня, и все снова начали их поздравлять. Каждое представление заканчивалось бурей оваций: зрители аплодировали стоя. Воспоминания о волшебной свадьбе еще не успели стереться, и, когда пара появлялась на липицианах, толпа ликовала. На следующий день после возвращения из Палм-Бич Николас отправился к Шандору для серьезного разговора.

– Пришел получить обещанный свадебный подарок, – напомнил он тестю.

– Какой еще подарок? – насмешливо переспросил Маркович. – Разве тебе не достаточно моей дочери?

– Нет. Я же предупреждал, что согласен на единственный подарок. Сказал об этом еще два года назад, и ты не смог отказаться. Так вот, отныне Кристиана будет выступать только со страховочной сеткой и никак иначе. – Эти слова Николас произнес с твердым убеждением. Шандор понял, что отговорок зять не примет, и занервничал.

– Учти, что зрителям это не понравится, – предупредил он.

– Ничего, скоро привыкнут. Я обещал жениться и выполнил обещание. Но ты тоже дал слово. Вспомни, мы скрепили договор рукопожатием. Итак, или сетка, или моя жена сегодня же отказывается от номера. – Шандор смерил упрямца долгим тяжелым взглядом и медленно кивнул: отступать было некуда, он чувствовал себя загнанным в угол.

– Сегодня, – сурово напомнил Николас, и тесть едва не застонал.

Вечером, когда Кристиана вышла на манеж, он последовал за ней. И увидел то, о чем мечтал с первой встречи: под проволокой была натянута страховочная сетка. Кристиана тоже заметила новшество и удивленно обернулась.

– А отец знает?

– Это его свадебный подарок нам обоим, – широко улыбаясь, ответил Николас и поцеловал жену. – Твой выход, дорогая. – Впервые за три года он следил за выступлением не с болезненным страхом, а с удовольствием. Зрители заметили страховку и выразили одобрение овацией и радостными криками. Они все поняли. Николас посмотрел на Шандора и в знак благодарности поднял большой палец. Тот помахал в ответ. Теперь Кристиане не грозили ни увечье, ни гибель. Благодаря Николасу она получила надежную защиту.

Через две недели после свадьбы цирк все еще обсуждал событие. Кристиана сидела дома, шила костюм и слушала радио. Николас вернулся из конюшни, где кормил лошадей. Радуясь встрече, он склонился и нежно поцеловал жену, но в этот момент программа прервалась, и диктор мрачно объявил, что японские самолеты разбомбили американскую военно-морскую базу Перл-Харбор на Гавайях. Оба тут же замолчали, боясь пропустить хотя бы слово.

– Что он сказал? – уточнила Кристиана, когда диктор замолчал. Ей показалось, что она чего-то не поняла.

– Ты все слышала. В Перл-Харбор американские военные корабли потоплены японскими самолетами. – Никто в Америке не представлял, что нечто подобное возможно. Их атаковали на собственной территории. Это означало, что страна втянута в войну.

Уже через несколько минут все население циркового городка высыпало на улицу. Люди взволнованно обсуждали событие. Повсюду царило смятение. Кое-кто даже запаниковал, испугавшись, что Флорида тоже попадет под бомбежку. Спустя час все вернулись в свои трейлеры и прилипли к радиоприемникам. Джон Ринглинг Норт объявил, что сегодняшнее рождественское представление отменяется. Вечером люди сидели по домам в ожидании новостей. Даже Тобиас и Лукас не захотели никуда идти.

На следующий день Соединенные Штаты и Великобритания объявили войну Японии, а еще через три дня Гитлер объявил войну Соединенным Штатам. Мирная жизнь в Америке оборвалась. В Перл-Харбор погибли две тысячи четыреста три человека, а еще тысяча сто восемьдесят были ранены. Цирк погасил огни. Николас с грустью смотрел на пустой темный шатер и спрашивал себя, вернется ли когда-нибудь жизнь в нормальное русло. Днем к нему зашли братья Кристианы, чтобы обсудить события, а вскоре появился смущенный Тобиас. Николас заметил, что парень не в своей тарелке, однако ничего не спросил. Спустя полчаса, когда они остались одни, сын заговорил сам.

– Я записался добровольцем на военную службу, папа, – сообщил он робко, опасаясь бурной реакции отца.

– Что? – в ужасе переспросил Николас. – Не может быть!

– Может. Мне уже восемнадцать. Все равно бы призвали.

– Но ты даже не американец, – напомнил отец. Он категорически не хотел, чтобы мальчик шел воевать – все равно за какую страну.

– Меня приняли, – со спокойной уверенностью заявил Тобиас. – Германия отказала нам в гражданстве. Через две недели уезжаю в учебный лагерь.