16 марта, – тот день, когда моя паранойя из-за заговора мистера Дерматита выкрасть меня из каюты 1009 «Надира» посредством вакуумного туалета вошла в эмоциональный зенит, и я заранее решил на этом мероприятии залечь на журналистское дно. Я задал в общей сложности только один невинный вопрос, в самом начале, и капитан Нико ответил остротой: «Как мы заводим двигатели? Уж точно не ключом зажигания!», – которая заслужила громкий и довольно недобрый смех публики.

Оказывается, что давно мучавшее меня MV в «MV Надир» означает «motorized vessel» – «теплоход». Постройка «MV Надир» стоила 250 310 000 долларов США. Его спустили на воду в октябре 1992-го в Папенбурге, ФРГ, разбив о борт бутылку узо вместо шампанского. Три бортовых генератора «Надира» дают 9,9 мегаватт энергии. Мостик корабля, как оказалось, находится за очень интригующей надстройкой с тремя замками на двери, рядом с кормовой тележкой полотенец на Палубе 11. Мостик – «это там, где оборудование: радары, показатели погоды и все такое».

Желающим пойти в офицеры потребуются два года усердного послеуниверситетского образования, только чтобы вникнуть в навигационную математику: «еще надо много учить про компьютеры».

Общее число женщин среди сорока или около того надирцев на лекции: 0. Капитан Видео, естественно, на месте – Ловит Момент с операторских корточек на стальной барной стойке «Флота»; на нем нейлоновый спортивный костюм во флуоресцентных бордовых и фиолетовых оттенках, в котором он похож на гигантского ару, а его колени похрустывают каждый раз, когда он сменяет позу и переприсаживается. К этому времени Капитан Видео уже реально действует мне на нервы.

Сильно обгоревший мужчина рядом со мной ведет ручкой «Монблан» конспект в блокноте с кожаным переплетом, где на обложке вытеснено «ЭНГЛЕР»[271]. Всего одна дальновидная догадка по пути от пинг-понга в бар «Флот» избавила бы меня от необходимости записывать большим маркером на бумажные салфетки. Оказывается, у офицеров «Надира» на Палубе 3 есть собственный отсек, столовая и личный бар. «Еще на мостике у нас свой компас, чтобы видеть, куда мы идем». Четыре корабельные патро-филиальные турбины, оказывается, в принципе нельзя выключить, кроме как в сухом доке. Чтобы деактивировать двигатель, там просто отсоединяют пропеллер. Оказывается, что параллельная парковка фуры под ЛСД даже близко не похожа на то, что испытывает капитан Г. Панагиотакис, когда причаливает на «MV Надир». Человек из «Энглера» по соседству со мной пьет «Скользкий сосок» за пять с половиной долларов, который подают не с одним, а с целыми двумя зонтиками. Отсек остальной команды «Надира» – на Палубе 2, где также располагаются прачечная корабля и «зоны обработки мусора и отходов». Как и всем мегалайнерам, в порту «Надиру» не нужен буксир: это потому, что у него есть «кормовые и носовые подруливающие устройства».

Аудитория лекции состоит из лысых солидных мужчин старше пятидесяти, с толстыми запястьями, поголовно похожих на такого мужика, который становится СЕО компании после повышения из инженерного отдела, а не благодаря какой-нибудь дорогой программе МБА[272]. Многие из них явно ветераны флота, яхтсмены или еще кто. Они составляют очень знающую публику и задают сложные вопросы о диаметре цилиндра и длине хода поршня, управлении разнорадиусным крутящим моментом, точных различиях капитанов класса B и класса С. Мои трудоемкие технические записи расплываются на бумажных салфетках, пока желтые буквы не становятся раздутыми и комичными, как граффити в метро. Отдыхающие 7НК хотят знать про гидродинамику стабилизаторов в средней части корабля. Это такие люди, которые как будто курят сигары, даже когда не курят сигары. Цвет кожи у всех пестрый от солнца, соленых брызг и избытка «Скользких сосков». Максимально возможная крейсерская скорость мегакорабля 7НК – 21,4 узла. В такой аудитории я ни за что не подниму руку и не спрошу, что такое узел.

Несколько невоспроизводимых вопросов затрагивают систему спутниковой навигации корабля. Капитан Нико объясняет, что «Надир» пользуется чем-то под названием GPS: «Эта система глобального позиционирования всегда знает позицию с помощью спутников в космосе и передает информацию в компьютер». Выясняется, что, когда мы не входим в порты, корабль пилотируется неким компьютеризированным автокапитаном[273]. Я так понял, что как таковых «румпеля» или «рулевых» больше нет; уж точно нет деревянного капитанского штурвала с торчащими спицами вроде тех, что висят на стенах лихого бара «Флот» и у которых в уключинах растет маленький пышный папоротник.

11:50. На люксовом круизе невозможно ощутить физический голод, но, когда привыкаешь насыщаться семь-восемь раз в день, некоторая пенистая пустота в животе всегда напоминает, когда пора насытиться снова.

Из всех надирцев только радикально пожилые люди и формалофилы ходят на обед в 5⋆РК, куда не пускают в плавках или широкополой шляпе. Место действия настоящего обеда – шведский стол в кафе «Виндсёрф» у бассейнов и пластмассового грота на Палубе 11. Сразу за двумя автоматическими дверями «Виндсёрфа», у подножия ледяных скульптур мадонны и кита, в двух больших корзинах в виде кокосового ореха вас встречает настоящий рог изобилия свежих фруктов[274]. Человекопоток мастерски разбивается по нескольким векторам, так что задержки минимальны и процесс ожидания еды в кафе «Виндсёрф» не такой коровий, как многие другие процессы на 7НК.

Когда ешь в «Виндсёрфе», где еда лежит на виду, а не вносится из-за таинственных распашных дверей, становится еще понятнее, что все съедобное на «Надире» – абсолютно первосортное: чай не «Липтон», а «Сэр Томас Липтон» в солидном индивидуальном вакуумном пакетике из фольги светло-коричневого цвета; мясная нарезка реально без жира и хрящей – гоям ради такой обычно приходится наведываться в кошерные лавки; горчица, бренд которой я постоянно забываю записать, умудряется быть на вкус еще дороже, чем «Грей Пупон». А кофе в кафе «Виндсёрф», бодро журчащее из краников больших диспенсеров из матовой стали, – кофе, проще говоря, такое, что на его создателе можно жениться. Обычно у меня твердый и неврологически обязательный лимит в одну чашку, но виндсёрфский кофе так хорош[275], а труд по расшифровке больших желтых роршаховских клякс с лекции по навигации так утомителен, что в этот день я превосхожу свой лимит, и даже намного, что, наверное, объясняет, почему следующие несколько часов дневника какие-то калейдоскопические и рассеянные.

12:40. Кажется, я на корме Палубы 9, выбиваю гольф-мячи с квадрата искусственного газона «Астротёрф» в частую нейлоновую сетку, которая впечатляюще выгибается в море с каждым ударом мячика. На правом борте продолжается танатический шаффлборд; не осталось ни следа ни 3П, ни каких-либо игроков в пинг-понг, ни ракеток; зловещие дырочки в палубе, переборке, релинге и даже квадратике «Астротёрфа» свидетельствуют о