один садится на нее верхом, запрокидывая ей голову назад и вверх, к его окну. Ноздри у нее – темные щели с ручейками соплей, сбегающими ей в рот. Древние остекленевшие глаза миг пялятся на него снизу, а потом она пытается блеять, но звук выходит резким скрежетом, поскольку отец пресекает его быстрым взмахом и выпадом ножа. По рукам ему хлещет кровь, не успевает он отскочить. Через несколько мгновений они уже поднимают животное шкивом. Он слышит тупое трык-трык-трык шкива, когда отец подтягивает его еще выше. Работники уже вспотели, но курток не расстегивают.

Начиная прямо под раззявленным горлом, отец вскрывает грудину и брюхо, а работники берут ножи поменьше и принимаются срезать с ног овчину. Из парящего нутра вываливаются серые кишки и толстым кольцом валятся наземь. Отец кряхтит и сгребает их в ящик, говоря что-то про медведя. Красномордые мужчины хохочут. Он слышит, как дребезжит цепочка в ванной, а потом вода клокочет в унитаз. Миг спустя поворачивается к двери, а шаги приближаются. В комнату входит сестра, тело у нее слабо парит. На миг она замирает в дверях с полотенцем на волосах, одна рука придерживает его концы, а другая на дверной ручке. Груди у нее маленькие и с виду гладкие, соски – как черенки теплых фаянсовых фруктов на столе в гостиной. Роняет полотенце, и оно скользит вниз, тяня ее за шею, касаясь обеих грудей, и сваливается кучкой ей к ногам. Она улыбается, медленно подносит руку ко рту и тянет, закрывая, дверь. Он вновь поворачивается к окну, пальцы у него в ботинках сжимаются.

Фаррелл сидел за столом, отхлебывая кофе, снова курил на голодный желудок. Раз он услышал на улице машину и быстро встал со стула, подошел к окну и выглянул на веранду. Выше по улице она завелась на второй передаче, затем перед его домом притормозила, осторожно сворачивая за угол, вода бурлила по ступицы, но она ехала дальше. Он снова сел к столу и послушал электрические часы на печке, поскрипывая. Пальцы его сжали чашку. Затем он увидел огни. Они выкатывались, подпрыгивая, вдоль по улице из темноты; два близко посаженных сигнальных фонаря на узком носу, тяжелый белый дождь падал на фары, колотя по улице впереди. Она проплескалась по улице, притормозила, потом подъехала ему под окно.

Он собрал вещи и вышел на веранду. Там Айрис вытянулась под перекрученной грудой тяжелых одеял. Даже нащупывая причину действия, словно та была как-то отдельна, присев по другую сторону ее постели, наблюдая, как сам это проделывает, в то же время зная, что все кончено, он двинулся к ее ложу. Непреодолимо склонился над ее фигурой, как будто завис в воздухе, все ощущения отпущены, кроме обоняния, он глубоко вдохнул неуловимый запах ее тела, склоняясь, пока лицо его не уткнулось в ее покрывала и он не пережил этот запах снова, лишь на миг, а потом тот пропал. Он попятился, вспомнив про свое ружье, затем притворил за собой дверь. По лицу его хлестнул дождь. У него чуть было не кружилась голова, пока он, сжимая ружье, держался за перила, стараясь не упасть. С минуту, глядя с веранды вниз на черную, рябящую мостовую, он как будто бы стоял один где-то на мосту, и вновь накатило это ощущение, как и минувшей ночью, что такое уже случалось, зная тогда, что оно случится и вновь, точно так же, как он отчего-то знал это сейчас.

– Боже! – Дождь резанул ему по лицу, сбежал по носу и на губы. Фрэнк дважды бибикнул, и Фаррелл осторожно спустился по мокрой скользкой лестнице к машине.

– Ну и льет, ей-богу! – произнес Фрэнк.

Мужчина крупный, в толстой утепленной куртке, застегнутой на молнию под самый подбородок, и бурой кепке с утиным козырьком, отчего смахивал на мрачного арбитра. Он помог передвинуть вещи на заднем сиденье, чтобы Фаррелл сложил туда свое хозяйство.

Вода выходила из канав, поднималась у стоков на перекрестках, и время от времени они видели, где она переливалась через бордюры и затапливала какой-нибудь двор. По улице доехали до ее конца, а затем свернули направо на другую, которая их выведет на шоссе.

– Это нас чуточку замедлит, но Исусе, только подумай, каково от этого будет гусям!

Снова Фаррелла отпустило, и он увидел их, вытянул их из того единственного мгновения, когда и сам туман примерз к скалам и так потемнел, что запросто могла быть полночь, а не конец дня, когда они начали. Они перевалили за утес, летели низко, и дикарски, и безмолвно, вылетали из тумана внезапно, призрачно, в свисте крыльев у него над головой, а он подпрыгивает, стараясь выбрать ближайшего, в то же время толкая вперед предохранитель, но тот заело, и его онемевший палец в перчатке остается зацепленным за скобу, тяня замкнутый спуск. Все они проходят над ним, вылетая из тумана поперек утеса и у него над головой. Громадные цепочки их зовут его сверху. Так оно случилось три года назад.

Он смотрел, как под лучи их фар падают мокрые поля, а затем проносятся рядом и вот уже за машиной. Дворники на ветровом стекле скрипели взад и вперед.

Айрис спускает волосы на одно плечо левой рукой, а другой взмахивает щеткой. Ритмично щетка описывает свои взмахи по всей длине волос со слабым скрипом. Щетка быстро поднимается к боку головы и повторяет движение и звук. Она только что сказала ему, что беременна.

Лоррейн ушла в душ. Ему по-прежнему нужно позвонить Фрэнку и подтвердить, что они едут на охоту. Глянцевая картинка в журнале, которую он держит на коленях, раскрыта на сцене бедствия. Один мужчина на снимке, очевидно вожак, показывает через сцену бедствия на какой-то водоем.

– Что ты намерена делать?

Он поворачивается и проходит в ванную. Ее полотенце наброшено сзади на унитаз, и в ванной пахнет тальком «Новая весна» и одеколоном «Идиллия короля». В раковине желтое пастозное кольцо талька, которое он должен стереть, поливая, прежде чем бриться. Ему оттуда видно гостиную, где она сидит, расчесываясь. Когда он умылся и вытерся, едва снова взялся за бритву – первые капли дождя бьют по крыше.

Он посмотрел на часы в торпеде, но те остановились.

– Который час?

– Не обращай внимания на эти часы, – сказал Фрэнк, отрывая большой палец от руля показать на большие светящиеся желтым часы, выступающие с приборной панели. – Они остановились. Сейчас полседьмого. Тебе жена велела быть дома точно в какое-то время? – Он улыбнулся.

Фаррелл покачал головой, но Фрэнку это видно не было.

– Нет. Просто интересно стало, сколько времени. – Он закурил сигарету и нахохлился в кресле, глядя, как дождь с размаху влетает в лучи и плещется о стекло.