— Надо Грише позвонить.

— Потом. Да ты его сейчас и не застанешь. Он где-нибудь лошадей тренирует или по магазинам шляется. Скажешь, что звонил, а связи не было. Поехали…

Предают только свои.

Народная мудрость

Подъезжая к аэропорту, Родик сообразил, что не сказал Боре, где он должен его ждать. Поэтому, припарковав машину около зала прилета под знаком «стоянка запрещена» и на всякий случай включив аварийку, он предложил Мише зайти в левую дверь, а сам направился в правую.

Борю Родик заметил сразу. Он стоял, прислонившись к колонне, и, казалось, что-то рассматривал на полу.

— Боря! — окликнул Родик.

Тот, услышав окрик, начал озираться по сторонам и, наконец, увидел Родика. Жмакин про себя отметил, что Боря действительно выглядит неважно. Его лицо как-то заострилось, казалось, удлинился и без того крупный нос, кончик будто опустился; обычно очень бледные впалые щеки покрывала не менее чем двухдневная щетина и неестественная пунцовость, переходящая под очками в обрамляющие глаза черные круги. За стеклами, как показалось Родику, бегали беспокойные зрачки. Глядя на Борю, он ощутил какое-то новое для себя чувство, разобраться в котором не успел. Боря двинулся в его сторону с протянутой для приветствия рукой. Родик инстинктивно пожал эту руку, отметив про себя ее горячую сухость. Почему-то Родику пришла в голову ассоциация с лапкой петуха, зарезанного им в последний день рождения.

— Что случилось? — вместо приветствия спросил он, стараясь не проявлять враждебности.

— У меня все признаки СПИДа. Высокая температура, больше тридцати девяти. Кашель. Все тело болит и ноет. Все болит, — закашлявшись, ответил Боря.

— А что, у тебя брали анализ крови?

— Нет… Ты как-то странно на меня смотришь. Я для тебя не заразный.

— Еще ничего не известно. Все это твои придумки. Мнительность…

— Не совсем… Там одна негритянка была… Ну, в общем, у нее СПИД…

— А ты с ней спал? Я тебя предупреждал.

— Ну-у…

— Молодец. А предохраняться мы не хотим.

— Да предохранялся…

— Ладно, поехали. Здесь где-то Миша ходит, тебя ищет. А… да вон он. Миша!

Подошел Михаил Абрамович. Родик кратко ввел его в курс дела.

— Надо на Соколиную гору ехать, в инфекционную больницу, — сочувственно покачав головой, предложил тот.

— Может, сначала сделаем частным образом анализ? — как-то неуверенно отозвался Боря.

— Миша прав — на Соколиную гору. По коням, — прервал чуть не начавшуюся дискуссию Родик, беря Борину сумку и направляясь к выходу.

Отъехав от аэропорта, Родик задал давно мучивший его вопрос:

— Боря, объясни нам, что ты сотворил?

— Что ты имеешь в виду, Родик? Я тебе уже все объяснил, — тихо ответил Боря. — Я очень плохо себя чувствую. Любишь ты всех доставать.

Родик обернулся, чтобы увидеть его лицо. Боря выглядел по-прежнему несчастным, но спокойным.

— Что имею, то и введу, — отвернувшись, угрожающе ответил Родик. — Не строй из себя целку или несчастного дурака. Конкретизирую… Зачем ты всех обманул с зеленым кардамоном? Мы все знаем. Колись.

В машине повисла напряженная тишина. Боря молчал. Родику стало все ясно.

— Тебя заставили? — спросил он более мягко.

Боря продолжал молчать.

— Слушай, ты, может быть, уже одной ногой в могиле. Колись… Все равно узнаем, а Бог тебя уже наказал.

— Все не узнаете… — тихо проговорил Боря. — Больше я вам ничего не скажу.

— Скажешь… Куда ты денешься? У тебя хотя бы зачатки совести остались? Мы же партнеры, — настаивал Родик. — Может, это тебя твой родственник Дэвид надоумил? Денег тебе было мало? Чего ты этим добился?

Боря молчал. Миша тоже не произносил ни слова.

— А ты, Миша, что помалкиваешь? — в сердцах набросился на него Родик. — Эта свинья нагадила и не хочет даже объясниться. Баба, а не мужик. Хоть умел бы отвечать за свои поступки. Козел… Не повезу его никуда. Пусть подыхает. Гаденыш… — Родик остановил машину. — Выходи. Я дальше с тобой не поеду. Миш, вышвырни его!

— Родик, прекрати горячиться, — вмешался Михаил Абрамович. — Давай сдадим его на Соколинку. Не уподобляйся черт-те кому. Вдруг он действительно не может нам ничего рассказать. Пусть это остается на его совести. Главное мы знаем: это все сделал он, и не случайно. А уж почему — это второй вопрос. Тебе полегчает, если он об этом расскажет?

— Конечно. Я думаю, он был не один. В нашем коллективе могут еще найтись сволочи. Ты так не считаешь? Интересно, как давно он гадит? Кстати, пожар — тоже твоих рук дело?

Боря продолжал упорно молчать.

— Черт с тобой. Поехали. Не бить же тебе, болезному, морду. Еще заразишься от тебя. Недоносок, — выговорился Родик, включил поворотник и вырулил на Ленинградское шоссе.

Въехав в ворота больницы, он припарковал машину на большой пустой площадке напротив пандуса, примыкающего к стене со слепыми зарешеченными окошками. В дверях его встретил человек в белом халате. Родик изложил ему ситуацию.

— Давайте его сюда. Пока поместим в бокс, возьмем анализы.

— Анализы — это долго? — спросил Родик.

— Нет, не очень. Если хотите, то подождите.

Ждать пришлось почти два часа. Выяснилось, что у Бори не СПИД, а малярия в тяжелой форме. Врач пояснил, что заболевание это не намного легче СПИДа. Родик знал и без комментариев специалиста, что последствия могут быть самыми тяжелыми.

— Лечить его будем долго, — завершил объяснения врач.

У Родика, который за время дороги возненавидел Борю, мелькнула мысль, что болезнь может удачно затормозить распространение информации о кардамоне. Мотивация: Боря — незаменимый, вот выздоровеет, тогда все и продолжим. Надо попробовать убедить его хотя бы молчать.

— С ним можно поговорить? — спросил Родик.

— Да, можно. Пойдемте, я вас провожу.

Боря все еще находился в боксе. Выглядел он почему-то существенно лучше, чем несколько часов назад. Во всяком случае, Родику так показалось.

— Смотри-ка, о себе беспокоишься. Узнал, что не СПИД, и даже взбодрился, — ехидно заметил Родик. — Может, сейчас расскажешь, что ты наделал и почему?

— Родик, извини. Лучше, если мы не будем это обсуждать. По-другому не мог, поверь. Спасибо тебе за заботу. Сделай мне еще одно одолжение: позвони моим, сильно их не пугай, объясни, где я и что со мной.

— Ладно. Скажи одно: Гриша в этом участвовал? Говори правду. Никто и никогда не узнает, клянусь. Пойми, это очень важно. Взамен обещаю больше к тебе не приставать. Я просто тебя забуду.