Время было уже позднее. В комнате стояла кромешная тьма, озаряемая лишь тусклым светом луны, проникающим через маленькое окошко. Я не стала зажигать свечи, довольствуясь полумраком.

Кот, растянувшись в изголовье кровати, лениво наблюдал, как я готовилась снова лечь спать. Я опустилась на матрас, по-простому набитый соломой. В нос ударил запах хмеля и пота, исходивший от белья. Но даже несмотря на это, я счастливо вытянулась и раскинула руки в сторону, насколько позволяла неширокая койка. В путешествии я научилась ценить простые радости жизни.

Но, несмотря на долгожданное удобство, сон никак не шёл. Я всё возвращалась мыслями в Вижский град. Впервые за долгое время вспомнила маменьку, её уроки и советы. Она никак не могла предугадать, что мне предстояло в будущем. Я сомневалась, что она вообще слышала о зрячих, ведь такой дар, со слов Ивара, в поколениях проявлялся спонтанно.

Вспоминая о родине, я подумала, как встречала, когда жила на севере, в замке Элину, и ещё тогда поражалась её красоте. Мне каждый раз хотелось подойти к ней и завести разговор, но я не решалась. Внешность делала её ненастоящей, воздушной и наделённой какой-то особенной магией. Она походила на Берегиню — ту, которую я представляла в детстве, когда слышала рассказы о богине.

Но судьба у девушки оказалась отнюдь не сказочная…

За дверью послышалась какая-то возня. Я перевернулась на бок и попыталась забыть о шуме. Но заснуть не получалось. Видимо, я перебила сон, когда задремала в бадье. Ещё и Фрай, как на зло, выскользнул из рук и помчался к выходу. Без мурлыкания кота под боком совсем не получалось расслабиться.

Непрекращающиеся шорохи и шаги раздражили. Что бы ни происходило за стеной, это начинало волновать. Я прониклась искренней ненавистью к шумящим.

Кот мяукнул и начал скрести пол. Когти касались дерева с тонким скрипом. Уши кольнул неприятный звук. Я поморщилась и положила голову под подушку, заодно стараясь приглушить доносящийся снаружи грохот. Но всё оказалось напрасно. Гомон всё нарастал, и я неожиданно различила среди него лязг металла, звуки ударов и человеческие голоса. Когда запоздало поняла, что в коридоре происходит драка, и поднялась с кровати, дверь внезапно отварилась. Внутрь комнаты упала полоска света, и я увидела лицо Ивара. Его рубаху раскрасила кровь.

— Уна, немедленно на выход! — приказал он и тут же скрылся, будто его присутствие мне померещилось.

Подобный тон не терпел возражений. Мне не нужно было повторять дважды: я подскочила с кровати и быстро схватила вещи и животное, а затем поспешила к проходу. Выглядывать наружу боялась.

На Ивара и Барни нападали двое мужчин. Вероятно, изначально соперников насчитывалось трое, но один из них без сознания валялся на полу. Одежду моих спутников пропитала кровь, но она явно принадлежала не им. Видимых ран я, к своему облегчению, не заметила.

Люди Дамиана Грасаля всё-таки нас нашли. Князь выяснил, что мы обманули его, исчезнув из Берльорда, и отправил за беглецами наёмников. Я не обнаружила на их вещах никаких нашивок, выдающих принадлежность пославшего человека. Одежда имела неприметный и безликий вид, и это значило только одно — лорд Семи Скал не спешил выдавать себя.

Мужчины бились без сожаления и не раздумывая о последствиях. Задачу усложняло то, что против вора орудовал маг, и его плетения появлялись в воздухе очень быстро, одно за другим. Каждое новое вспыхивало, как фейерверк. Сложные узоры рассыпались искрами. Заклинания летели в сторону Ивара, и он едва успевал отбиваться. Я видела, как на его лбу выступили от усталости капельки пота, и с беспокойством вспомнила, что вор считал себя довольно слабым магом и мог одержать победу лишь хитростью и с помощью обманных трюков.

Радость от того, что я смогла сосредоточиться и увидеть плетения, померкла, когда я поняла, что совсем не представляю, как помочь сражающимся. Но они моё появление не пропустили. Заметив меня, противник картёжника кинул в мою сторону нечто, что походило не на разрушающий поток, а на странную ловчую сеть, украшенную горящими крюками. Она стремительно приближалась. Я попятилась, но позади оказалась стена. Фрай зашипел.

Мне захотелось инстинктивно увернуться. Несмотря на наличие защитного дара, неверие всё равно имело место. Я боялась магии, как и все люди, кто с ней мало сталкивается. Но, к счастью, сеть растворилась, только коснувшись моей кожи. Я облегчённо перевела дух. Нападавший выглядел раздосадованным. Он явно не подозревал о моих способностях зрячей. Ивар воспользовался его промедлением и стремительно кинул ловушку. Мужчина упал как подкошенный, глухо ударившись об пол.

К тому времени Барни тоже успел выхватить очередной нож и направить его в грудь противнику. Тот упал, и на его рубахе расцвёл алый цвет. Мертвец уставился в потолок стеклянными глазами, и я замерла, не способная отвести взгляда от его побелевшего лица. Мне казалось, что если я протяну руку и потрогаю воздух, то почувствую мягкий шёлк балахона Жнеца.

Смерть совсем не пахла цветами, как рассказывали храмовники.

Барни схватил меня за руку и волоком потащил вниз. Я едва поспевала за рослым мужчиной. Мне казалось, ещё немного и я кубарём покачусь по ступенькам. В конце лестницы нас поджидали ещё двое, но Ивар быстро вытащил из-за пазухи какую-то склянку и кинул её в неприятелей. Послышался звук хлопка. Зелье быстро подействовало: мужчины уставились в пустоту, будто позабыв о нас. На их лицах был написан ужас.

Мы выбежали наружу. Вор опередил меня с Барни и первым кинулся к конюшне. Не прошло и несколько минут, как он вывел оттуда двух осёдланных лошадей. Барни быстро сориентировался и закинул меня на одну из них, а сам мгновенно уселся позади. Мы тронулись так внезапно, что я даже не успела испугаться высоты и стремительно набираемой скорости. В своей жизни я ещё ни разу не сидела верхом.

Копыта животных били в такт моему сердцу. Я хотела оглянуться назад, чтобы высмотреть погоню, но в крепких руках воина не могла пошевелиться и лишь прижимала кота, боясь выпустить его во время бешеной скачки. Спиной ощущала жар. Я испуганно прижималась к твёрдой груди мужчины, чтобы не вывалиться из седла.

Ветер, остужая, летел в лицо. Я не замечала ветвей, царапающих кожу, и почти не боялась, когда кобыла делала очередной высокий прыжок через кочки. Я совсем не смотрела, когда животное мчалось по мокрой земле, и не думала, что оно могло оступиться. Для меня ничего не существовало, кроме скорости, ветра и мысли, что ни в коем случае нельзя разжимать руки.

Когда лошадь остановилась, я ещё долго не могла пошевелиться, и Барни разжал мои холодные онемевшие пальцы, вцепившиеся в чёрную шерсть. Фрай стойко терпел и жалобно мяукал, но, как только представилась такая возможность, сбежал от хозяйки, взобравшись на плечи мужчины.

Воин легко вытащил меня из седла и опустил на землю, будто я ничего не весила. Я не могла ни о чём думать. Кобылы тихо ржали. По их разгорячённым бокам стекал пот. Я смотрела в чёрные лошадиные глаза и поражалась тем чувствам, которые видела.

Рядом спешивался Ивар. Он устало вытер со лба пот и пожаловался другу: