Однажды маленькая глупая девочка подняла несколько монет, оброненных князем. Она не могла и подумать, что этот поступок всплывёт в будущем. Но тогда она с радостью обнаружила в находке золотой, который никогда прежде не держала в руках. Она задумчиво покрутила его в пальцах, наслаждаясь холодом и блеском металла, и на аверсе старой чеканки, сделанной ещё при прежнем царе, увидела портрет самого монарха. Может быть, девочка и забыла бы о том эпизоде, если бы он не спас её и не позволил переждать зиму. Случай помог выжить.

И теперь я видела до боли знакомое лицо вживую. Внезапно осознала: «Вот почему мне показался знакомым именно профиль мужчины…»

Свет стал меркнуть, но я успела заметить, как чьи-то руки успели меня поймать. Я упала, и всё вокруг погрузилось во тьму.

Я лежала на кушетке. Открыла глаза, как только очнулась. Напротив, в кресле, сидел темноволосой мужчина и равнодушно курил трубку. Казалось, он и не вставал со своего места, а всё произошедшее на лестнице — просто плод воображения.

Я старательно пригляделась к его лицу. Сходство с увиденным когда-то изображением бросалось в глаза. Но незнакомец не мог являться Медоном Фальксом, как мне почудилось в полумраке. Для убитого царя он был слишком молод. Тогда оставалось немного вариантов.

Проще всего казалось поверить в то, что я ошиблась. Но чутьё подсказывало — я не могла промахнуться. Тогда стоило подумать. Разумно предположить, что мужчина приходился прежнему правителю Льен либо дальним родственником, имеющим необыкновенное сходство с царём, либо внебрачным ребёнком. Но о побочных ветвях рода я не слышала, а о количестве бастардов людям, не вхожим в семью Медона Фалькса, судить трудно.

Самую невероятную версию оставила на потом. Не могла же я встретиться в доме Ивара с самим цесаревичем?

Но именно в пользу этого последнего объяснения говорило несколько доводов. Ни для кого не являлось секретом, что во время нападения на дворец Лиран Фалькс находился в Арманьёле. После того, как на трон сел узурпатор, Красный Сокол не торопился покинуть соседнюю страну. Веряне не переставали надеяться пролить кровь истинного наследника, тем самым думая укрепить своё положение в Льен. А приграничье в общем-то оставалось по-прежнему безопасным для цесаревича. Варвары пока обходили стороной Нижний Крак, избегая арманьёльцев. Я не знала почему, но завоеватели их не любили. Причём, как мне казалось, не только из-за поддержки рода Фалькс.

Незнакомец заметил, что я пришла в себя, но никак не проявил интереса. Я попыталась присесть, одёргивая полы слишком короткого халата, открывающего ноги по самые колени. Голова немного кружилась.

Не сразу заметила, что хозяин дома тоже присутствовал в гостиной, как и Барни. Оба соблюдали молчание и уставились на меня: воин с привычной ухмылкой, а Ивар с каким-то непонятным чувством. Я не сразу опознала в нём смущение.

Мужчина, сидевший в кресле, пустил последнее кольцо сизого дыма, отложил в трубку и первым заговорил:

— Милош, познакомь.

Я оглянулась, чтобы понять, к кому он обращался, но никого нового не заметила. Очень удивилась, когда ответил именно вор:

— Уна. Та самая зрячая.

Такое представление мне не понравилось. Зачем сообщать о моём даре? Но и без того получалось, что я многого не знала об Иваре. Стоило ещё выяснить, почему его назвали чужим именем. Может, Расмур оказался прав, и вор скрывал, как его в действительности зовут?

Я смерила незнакомца взглядом.

— Кто вы?

Он усмехнулся:

— Не думаю, что ты упала в обморок, сражённая моей красотой.

Хотя, признаться, неизвестный лукавил, иронизируя над собственной внешностью: он не обладал смазливыми чертами, воспеваемыми в слезливых романах, но явно привлекал женщин какой-то особой, грубой силой. Но на меня это очарование не действовало: я чувствовала исходящую от мужчины опасность. Такой смело мог воспользоваться чужим доверием, действуя во имя собственных целей. Ему нельзя доверять.

И всё же я уловила намёк. Повисшее молчание заставило высказать предположение, в которое в глубине души я и сама не верила:

— Вы бастард Медона Фалькса.

Он приподнял одну бровь и кинул беглый взгляд на Ивара. Я не знала, что значили их молчаливые переглядки, но от них стало неуютно.

— Ко мне применяли достаточно эпитетов, но в происхождении ещё никто не сомневался.

Я ощутила дрожь и недоверчиво на него посмотрела. Вот он, Красный Сокол… Герой, которого все ждали.

Никогда не думала, что увижу наследного цесаревича. Особенно так близко, не выглядывая из толпы в надежде рассмотреть далёкую фигуру. Нереальность происходящего заставляла усомниться в состоянии собственного разума. Казалось, Лиран Фалькс вот-вот растает, а я подниму голову от подушки, сожалея, что необыкновенное сновидение прервалось.

Наверное, моё лицо вытянулось от удивления, потому как сын Медона понимающе улыбнулся. Никогда не испытывала подобной неловкости. Возможно, мне стоило встать и поклониться, но я в своей жизни я никогда не бывала при дворе и не знала, как это верно сделать. Да и обстоятельства накладывали существенные ограничения. Банный халат совсем не походил на платье. Я заёрзала, не представляя, как поступить.

Цесаревич махнул рукой:

— Сиди! Сейчас не время для церемоний, — и я успокоилась.

Ивар передал ему стопку каких-то бумаг. Просматривая их, Лиран сообщил, не поднимая глаз от строчек:

— Я отправил Милоша в Берльорд, чтобы он нашёл мне зрячую. Он, наверное, рассказал, что такие, как ты, издревле оберегали мой род.

Я повернулась к Ивару и грубо поинтересовалась:

— Что это всё значит? — и подскочила с дивана, чувствуя себя донельзя глупо и ощущая… преданной. Что заставило его скрывать от меня своё имя? И какие цели преследовал Ловкач? Многое вызывало вопросы, не имевшие ответов.

— Уна… — успокаивающе произнёс обманщик.

Я с прискорбием осознала, что предупреждения Расмура были не напрасны. Всё это время мне лгали. Повар ведь меня предупреждал в отношении шулера… Захотелось немедленно выйти. Не видеть его кристально-честных голубых глаз и не слышать этого голоса, вызывающего предательские мурашки по телу. Находиться в присутствии того, кого я называла Иваром, стало невыносимо.

Мев всегда говорила, что моя прелесть и одновременно слабость заключается в наивности. Тогда я пропускала это замечание мимо ушей, мало задумываясь о его причинах. Теперь я начинала понимать, что она имела в виду.

«Как я могла довериться мошеннику?» — укоряла себя. Он использовал меня с ловкостью кукловода. Я испугалась внимания Дамиана Грасаля, когда настоящий враг находился рядом, подобравшись настолько близко, что проник не только в душу, но и в сердце. Пора уже себе в этом признаться… С самого начала я испытала к нему симпатию, заставившую закрыть глаза на недомолвки и таинственное прошлое, о котором ничего не знала. Я совершила самую частую женскую ошибку — поверила мужчине.