– Зато меня волнуют, – сказала я. – И я не позволю есть конфеты в спальне. Может быть, мы придумаем для тебя уютное гнездышко на кухне?

Дженна заинтересовалась.

– А что, если я возьму кресло-мешок?

Я немного подумала.

– Хм, его довольно легко вытряхнуть, если на него попадут крошки.

– Можно, я поставлю его под стол? Будет уютно.

Я кивнула – собственно, почему нет? – и Дженна затащила кресло-мешок под кухонный стол. Она побежала в свою комнату, притащила кипу мягких игрушек и сложила их в кресло. Я дала ей несколько печений, чтобы отпраздновать новоселье в новом гнездышке. Впервые подобная ситуация закончилась чем-то иным, нежели наказанием и обидой. У меня создалось впечатление, что она вряд ли захочет соврать в следующий раз.

История Джули: Ашер делится опытом

Однажды у нас неожиданно оборвалась интернет-связь. Когда мы позвонили провайдеру, нам объяснили, что мы нарушили условия договора, потому что наш сын, Ашер, использовал в чате бранные слова. Но, когда мы спросили Ашера, он сказал, что не делал этого. Казалось, он совершенно искренне недоумевал, и мы решили, что кто-то взломал и использовал его аккаунт. Нам пришлось вылезти из собственной шкуры, чтобы восстановить Интернет.

Примерно через пять месяцев Ашер сознался, что солгал, – он действительно использовал бранные слова. Он плакал, когда говорил об этом. Он хранил секрет долгое время, и это очень давило на него. Мой муж хотел наказать Ашера, запретив ему пользоваться компьютером, но я попросила не делать этого. Вместо наказания мы рассказали Ашеру, что чувствует человек, когда он делает что-то, что считает неправильным.

– Иногда страшно сказать правду, когда ты понимаешь, что поступил плохо. Но ты все-таки признался, хотя это было нелегко.

Я не была уверена, что это был лучший способ разрешить ситуацию. Я переживала, что мы слишком легко позволили сыну вести себя неподобающим образом. Однако жизнь убедила меня в обратном. Через несколько дней после Хэллоуина, спустя много времени после проступка в чате, Шириел проникла в комнату к Ашеру, стащила конфеты, которые он получил в подарок, и спрятала у себя на книжной полке. Когда Ашер обнаружил пропажу конфет, он спросил об этом Шириел. Его сестра разыграла невинность, но Ашер пошел в ее комнату и немедленно нашел конфеты. И знаете, что он сказал?

– Шириел, может быть, ты хотела, чтобы мои конфеты не были украдены. Но, если ты не будешь слушать ту часть тебя, которая советует тебе говорить правду, кончится тем, что ты себя возненавидишь. Ложь того не стоит.

Потом он обнял Шириел и забрал свои конфеты. Он был так добр к своей младшей сестренке, что я едва удержалась от слез.

Джули

– А как же мои чувства? – Сара заговорила неожиданно жестко. – Когда с ними будут считаться? В последнее время я чувствую себя самым незначительным членом своей семьи.

– И это говоришь ты, Сара? – спросила Тони. – Ты бесконечно терпелива и доброжелательна. Все эти дошколята мечтают забрать тебя домой. По крайней мере, Элла и Дженна. Они всегда говорят мне: «Сара никогда не кричит на нас».

– Что ж, с чужими детьми намного проще. Не знаю, может быть, я трачу все свое терпение на работе. На прошлой неделе я не разрешила Софии пойти на вечеринку с ночевкой со школьными друзьями, и она завелась: «Ты несправедлива. Ты никогда не разрешаешь мне ничего интересного. Ты очень строгая». Ты никогда, ты всегда… Ненавижу эти слова. Я знаю, что мне полагалось сказать: «О, София, ты так расстроена. Ты так предвкушала эту вечеринку. Кажется, тебе никогда не удается повеселиться». Но я просто не могла этого сделать. Я прочитала Софии целую лекцию о том, сколько у нее привилегий, и напомнила длинный список приятных вещей, которые я для нее делала. Она полностью проигнорировала мои слова, и тем вечером все пребывали в плохом настроении. Я понимаю, что лекции бесполезны, но не могла сдержаться. Я должна была бы прикусить себе язык, почти откусить его. Какая-то часть меня была уверена, что принять чувства дочери – значит, сделать ее испорченной эгоисткой. Я бы не осмелилась разговаривать со своими родителями в таком тоне.

Анна спросила:

– А твои собственные чувства? Что, если бы вместо лекции ты рассказала Софии о том, что ты чувствуешь? Держу пари, она бы послушала. В конце концов, Софии семь, а не три. Может, надо было сказать: «София! Когда я слышу от тебя никогда и всегда, я схожу с ума! После этого мне вообще не хочется помогать тебе!»

– Да, это сработало бы лучше лекции, – признала Сара. – Возможно, я дала бы совет, как делаю это для родителей моих учеников. Гораздо труднее рассуждать здраво, когда ребенок задевает тебя за живое.

Анна с энтузиазмом включилась в разговор:

– Ты могла бы сказать дочери: «Если ты расстроена, прямо скажи мне об этом: “Мама, я расстроена! Мне ужасно хочется пойти на вечеринку!”»

– Уверена, если бы она сказала что-то подобное, я была бы более склонна к поиску решения. Может быть, я отпустила бы ее на какое-то время, а перед сном забрала. Тогда бы она хорошо отдохнула перед следующим школьным днем. У подружки Софии весенние каникулы в школе начинаются раньше, поэтому ее мама не переживает, что дочь прохихикает всю ночь, а на следующий пойдет в школу, как зомби.

– Мне нравится ваш двухступенчатый подход, Анна, – сказала я. – Вы предлагаете не скрывать своих чувств и подсказать ребенку слова, которые он мог бы использовать, не раздражая вас. Это очень непросто, потому что вы действительно должны сильно прикусить свой язык. Дети не могут перенести слишком много неодобрения, даже высказанного в мягкой форме. Чем дети меньше, тем хуже справляются с этим.