отличие от других попавших им в руки поляков и евреев. Это был прадед Тадеуша Розеславовича, ученик уманской базилианской католической школы.

Сам поэт говорил, что отец назвал его Максимом в честь одного из главарей того бунта – Максима Зализняка, который помиловал Ромуальда, отрекшегося от веры предков (ненадолго). Два следующих поколения от своей польской и католической идентичности не отходили. Более того, мать Тадеуша княжна Дарья Трубецкая после венчания стала Данутой.

Попав на учёбу во Вторую киевскую мужскую гимназию, Тадеуш окунулся в ту оппозиционную атмосферу, которая господствовала среди воспитанников. Достаточно вспомнить, что там же одновременно учился и Павел Чубинский, автор слов национального гимна. Кроме того, он видел, что генерал-губернатор Д. Бибиков с носителями польского духа не церемонился, а малороссийские дела воспринимал как детскую болезнь.

Рыльский

В Киевском университете на историко-филологическом факультете студент Рыльский выбирал себе круг общения между польской гминой и украинским кружком. Как объяснил сам Тадей, «Наше поколение, чувствуя необходимость гуманного единения с народной массой, начало вглядываться в прошлое и настоящее жизни народа, земля которого нас вскормила, песня которого пробудила в нас первые сердечные думы, с которым мы, наконец, имеем соединиться в будущем. Большинство дворян правого берега Днепра – это ополяченные украинцы».

И Рыльский-отец соединился. Причём в самом прямом смысле этого слова. Рано овдовев, он вновь женился на простой крестьянке Мелании из села Романовки (ныне Попельнянский район Житомирской области). Она и родила ему трёх сыновей, младшим из которых был Максим.

Тадей Рыльский печатал свои труды по этнографии и экономике в журнале «Основа», выходившем в С.-Петербурге, под псевдонимом Максим Чорный. Далее развил экономическо-правовую тему в «Киевской старине» в самом большом по объёму произведении «Изучение основ распределения богатства». Он дружил с историком Владимиром Антоновичем, композитором Николаем Лысенко и драматургом Михаилом Старицким, который читал этим своим товарищам пьесу «За двумя зайцами» еще до постановки в театре.

Когда Тадей Розеславович умер, погребали его по старинному обычаю и, разумеется, без ксёндза: гроб, покрытый красной китайкой, везли серые волы. Огромная толпа местных и соседних крестьян, делегация украинской интеллигенции из Киева провожали пана Рыльского в последний путь.

Из Романовки в Киев

Мелания Фёдоровна отвезла детей в Киев и там при помощи друзей мужа устроила их в гимназию. Максим некоторое время жил в семьях Лысенко и фольклориста Русова. От них и ходил он в частную гимназию Науменко, ставшего потом министром просвещения в гетманском правительстве, а затем расстрелянного большевиками.

В 1915–1918 годах Максим Рыльский обучался на медицинском факультете Киевского университета Св. Владимира, а затем на историко-филологическом факультете Народного университета в Киеве, основанного при гетмане Скоропадском, однако из-за гражданской войны полного высшего образования он так и не получил.

Рыльский начал писать рано и сразу по-украински. Первое его стихотворение опубликовано в 1907 году, первый юношеский сборник «На белых островах» вышел в 1910 году. Первым зрелым сборником считается «Под осенними звёздами» (1918, переиздан в новом составе в 1926 году). С 1919 по 1923 годы он работал учителем в селе, в частности в родной Романовке, а затем преподавал в киевской железнодорожной школе, на рабфаке Киевского университета и в Украинском институте лингвистического образования.

В Киев Максим переселился в 1923 году. Он взял рекомендательное письмо к бывшему односельчанину Ивану Очкуренко с просьбой помочь устроиться с жильем. Когда Максим Тадеевич пришёл по указанному адресу – Бульонская, 14 (ныне Боженко), хозяина дома не было. Екатерина Николаевна, жена Очкуренко, приняла его сначала в качестве жильца, а потом и мужа.

Брак этот оказался прочным и счастливым, Рыльский был почти всю жизнь верным мужем и прожил счастливо более тридцати лет. Хотя старшие братья Максима сокрушались, зачем ему нужна женщина старше его на девять лет, да и к тому же с ребенком (Георгий Иванович Очкуренко стал Георгием Максимовичем Рыльским). Потом родился и общий сын Максима и Екатерины Богдан, многие годы бывший директором музея отца.

Впрочем, абсолютно идеальным этот брак не назовёшь. В 1943 г. в Кремле, во время вручения Сталинской премии, Рыльский познакомился с химиком Валерией Познанской. Вспыхнула взаимная страсть. В то время поэт жил в Москве сам, семья находилась в эвакуации в Уфе… Сын Богдан даже потребовал, чтобы Максим Фаддеевич ушёл от них. Но вскоре все уладилось. Екатерина Николаевна повела себя благородно и мудро. Никогда и ничем не упрекнула мужа.

Как вспоминают очевидцы, Екатерина Николаевна всегда тщательно следила за собой, умела выглядеть элегантно. Она никогда не выходила из спальни в халате и тапочках – только в платье и на каблуках. Вкусно готовила. Коронным блюдом считался шпигованный салом заяц, добытый на охоте мужем. Всегда нравился гостям (особенно Остапу Вишне) суп из дикой утки… Когда в 1958 году Екатерина Николаевна умерла, над её гробом рыдали и Максим Рыльский, и её первый муж Иван Очкуренко.

Под дамокловым мечом

В 1920-е годы Максим Фадеевич входил в объединение «неоклассиков«, которое подверглось преследованиям официальной критики за оторванность от проблем социализма.

Впрочем, это не помешало Рыльскому издать в течение десятилетия 10 поэтических сборников, в частности «Синяя даль» (1922), «Поэмы» (1925), «Сквозь бурю и снег» (1925), «Тринадцатая весна» (1926), «Звук и отзвук», «Где сходятся дороги» (1929).

Но в 1931 году Максим Фадеевич был арестован и почти год провёл в Лукьяновской тюрьме. Обвинение утверждало, что он, якобы, являлся военным руководителем какой-то тайной украинской националистической организации. «Меня, сугубо штатского человека, пытались представить каким-то милитаристским монстром», – говорил он потом.

В признаниях следователю во время заключения 1931 г. поэт написал: «…Я ответил (Хвылевому), что готов принять революцию, сдерживает меня лишь одно – кровь». Литератор Николай Хвылевой покончил с собой в 1933 г., после ареста своего товарища Михаила Ялового.

Екатерина Николаевна, рассказывая детям о том времени, вспоминала, как «выручал» «Торгсин» – так называлась в 30-е годы система магазинов, где можно было за серебряную ложку или какую-то ценную вещь получить продукты, чтобы испечь домашние пирожки, которые так любил Максим, и пойти к нему на свидание.

Вспомнила, как ездила в Харьков, тогдашнюю столицу, как с большими трудностями попала на приём к генеральному прокурору УССР, как написала Максиму, что увлекается поэзией Ахматовой и дважды подчеркнула, чтобы Максим все понял – генеральным прокурором республики был Ахматов. Прокурор «удивился»: «Как, известный украинский поэт в заключении? Не может быть… Разберемся…»

Максим Фадеевич навсегда запомнил последний день в тюрьме.

Следователь издевался над ним, говоря, что, поскольку он не признает себя виновным, то