– Я не готов ответить на этот вопрос.

– Почему? Вы ведь даете показания как эксперт.

– Ну… я не знаю, когда она доставала мышьяк из пузырька. Этомогло случиться и раньше… Я не знаю просто, мистер Мейсон. Я не могу ответитьна ваш вопрос. Слишком много неясных факторов.

– Понятно, что вы не можете ответить на этот вопрос, – спреувеличенной вежливостью сказал Мейсон. – Премного вам благодарен, сержант.Это все.

– Мистер Бейн, пожалуйста, будьте любезны, вернитесь всвидетельскую ложу, – обратился Гамильтон Бергер. – Ваша честь, я возобновляюмое предложение, чтобы этот пузырек и оберточная бумага были приняты каквещественное доказательство обвинения.

– Хорошо, они будут приняты именно в этом качестве. Итак,три пятигранные таблетки, найденные в мусорной корзинке в доме у свидетеляБейна, являются вещественным доказательством номер один, пузырек с аптечнойнаклейкой – вещественное доказательство номер два, и оберточная бумага, вкоторую был завернут упомянутый пузырек, – вещественное доказательство номертри.

– Господин Мейсон, – резко повернулся к адвокату ГамильтонБергер, – можете приступать к перекрестному допросу свидетеля Бейна.

Мейсон с беспокойством взглянул на часы. У него передобеденным перерывом оставалось совсем немного времени, всего лишь на нескольковопросов. Если он думает произвести впечатление на жюри, он должен работатьбыстро.

– Вы отдалились от своей жены, мистер Бейн?

– Совершенно верно, сэр. К сожалению… Я уже говорил, чтовина полностью лежит на мне.

Было очевидно, что любые дальнейшие попытки со стороныМейсона сорвать маску с лица этого лжекающегося грешника могут только ещебольше восстановить присяжных против защитника.

– Вы виделись с женой во время ее последней болезни?

– В самом конце, когда она была едва в сознании.

– Раньше вы были женаты?

– Да.

– Ваша первая жена умерла?

– Да, сэр.

– Со своей женой Элизабет Бейн вы не виделись в началеболезни?

– Нет. Из-за проблем, я уже упоминал, она не желала, чтобы янаходился в ее комнате.

– Вам хотелось узнать о симптомах болезни?

– Разумеется. Я метался по спальне, терзаясь в муках, мистерМейсон. Я спрашивал, что с ней, умолял, чтобы мне сразу же все сообщали.Попросил доктора описать симптомы. Я хотел быть уверенным, что все, что можетмедицинская наука, будет сделано.

– Вы знали, что описанные вам симптомы были определены какотравление мышьяком?

– Да.

– Вам были известны эти симптомы?

– Нет.

– Действительно ли нет?

– Нет.

– Вы никогда прежде с ними не встречались?

– Ну разумеется, нет, мистер Мейсон.

– Я спрашиваю вас, мистер Бейн, – Мейсон встал со своегоместа, – во время последней и роковой болезни вашей первой жены не проявлялисьли у Марты Бейн такие же симптомы, которые проявлялись у Элизабет Бейн, вашейвторой жены?

– О, ваша честь, – буквально задохнулся от негодованияГамильтон Бергер, – это заходит слишком далеко. Это попытка инсинуации. Это ктому же незаконно, бесчеловечно, безнравственно…

– Я так не думаю, – сказал судья Ховисон, проницательновглядываясь в лицо Бейна. – Обвинение достаточно широко использовало данногосвидетеля. Учитывая эти обстоятельства, я даю защите свободу для перекрестногодопроса. Протест отклонен.

– Отвечайте на вопрос, – предложил Мейсон.

– Симптомы отличались, – выдавил из себя Натан Бейн,внезапно потеряв выдержку. По его реакции чувствовалось, что он поражен точнотак же, как совсем недавно Виктория Брэкстон, и это было заметно.

– Чем они различались?

– Это был другой случай. Она умерла от пищевого отравления.Врачи так сказали. В свидетельстве о смерти говорится…

– Вскрытие производилось?

– Нет. Я говорю, что было в свидетельстве о смерти.

– В случае с вашей второй женой было проведено вскрытие илинет?

– Да, сэр.

– С целью доказать, что она умерла от отравления мышьяком?

– Я полагаю, окружной прокурор приказал произвести вскрытие.

– Но никакого вскрытия не было проведено в случае с МартойБейн, вашей первой женой?

– Нет, – Натан Бейн, казалось, съежился в костюме.

– Вы намереваетесь получить в наследство от вашей жены Элизабетоколо полумиллиона долларов?

– Это под вопросом. Насколько мне известно, она составилазавещание, в котором…

– Вы планируете оспаривать это завещание, не так ли?

– Ваша честь, – вмешался Гамильтон Бергер, – я желаю заявитьпротест на том основании, что защита, действуя негодными методами, пытаетсяинспирировать некоторые далеко идущие выводы, которые…

– Это разъяснит ход мышления свидетеля, – ответил Мейсон. –Он очень красноречиво говорил здесь об искренности своего покаяния. Давайтеуточним, насколько искренне его покаяние.

– Мистер Мейсон, мне кажется, ваши выражения нескольковыходят за процессуальные рамки, – заметил судья Ховисон, – но я разрешаюсвидетелю ответить на вопрос.

– Да, – отрезал Натан Бейн. – Это завещание – настоящийобман, оно…

– Вы намерены не допустить утверждения этого завещания, нетак ли?

– Намерен.

– И таким образом вы получите около полумиллиона долларов?

– Возможно, – на этот раз тон Бейна был свирепым и сердитым.

– Тогда, – Мейсон продолжил, – расскажите жюри, сколько выунаследовали после того, как ваша первая жена так несчастливо ушла в иной мирпри признаках, так схожих с теми, что проявились при последней болезни ЭлизабетБейн.

– Ваша честь! – закричал Гамильтон Бергер. – Это инсинуация,которая не подтверждена доказательством. Это выходит за рамки перекрестногодопроса.

– Думаю, я приму этот протест по форме, в которой былпоставлен вопрос, – постановил судья Ховисон.

– Можете вы, – спросил Мейсон, – указать жюри любую детальболезни вашей первой жены, Марты Бейн, которая отличалась бы от признаковпоследней болезни вашей второй жены, Элизабет Бейн?

Натан Бейн неловко молчал.