Ближе к полуночи Мейсон обсуждал ситуацию с Полом Дрейком иДеллой Стрит.

– Чертов Бергер, – сказал адвокат, меряя ногами кабинет, – унего в запасе какая-то крупная «бомба», и он собирается ее взорвать.

– Опять флюоресцентный порошок? Может быть, он и есть та«бомба»?

– Нет. Порошок никого не убеждает и ничего не доказывает. Любойв доме мог дотронуться до шкатулки. Натан Бейн видел, как подзащитная коснуласьее, но… Слушай, эта чертова экономка… Что мы, Пол, знаем о ней?

– О ней – то, что есть в сообщениях моих оперативников,Перри. Она живет своей жизнью, и у нее нет близких друзей. Была, по-видимому,предана первой жене Бейна и затем Элизабет. Как она относится к Натану, трудносказать.

– Ну а если бы она узнала, что именно Натан Бейн отравилсвою жену Элизабет?

– Судя по всему, она так не думает. Она уверена, что отравительница– Викки Брэкстон. Болтает направо и налево, что Викки – авантюристка высшейпробы и что именно она заставила Элизабет написать завещание, а затем, когда тастала подозревать неладное и отказалась подписывать его, Викки попростуотравила ее.

Мейсон задумался и произнес:

– Если бы ее можно было заставить поверить, что Натанотравил Элизабет и затем что он, вероятно, так же поступил со своей первойженой Мартой, не думаете ли вы, что она могла бы потом поведать нам кое-чтополезное?

– Не знаю, – пожал плечами Дрейк. – Я дал задание одной измоих самых расторопных сотрудниц как бы случайно познакомиться с ней ипопытаться что-нибудь выведать у нее. Разумеется, никаких вопросов о смертиМарты Бейн она не задавала. Экономка рассказала, что те три таблетки, которыепередал доктор, Нелли держала в специальной коробочке. Наша подопечная самавидела их на столе в кухне, когда около полуночи пила кофе с Нелли. Онасчитает, что в коробке – те же самые таблетки. Гамильтон Бергер, сказала она,сможет все это доказать в два счета, в том числе и тот факт, что именно НеллиКонуэй или Викки Брэкстон произвели подмену. На этот счет у полиции, по еесловам, железные доказательства. Но, по ее глубокому убеждению, у Нелли Конуэйнет мотива преступления.

– Откуда мы знаем, – вставил Мейсон, по-прежнему шагая изугла в угол, – что его нет? Экономка просто повторяет чужие слова.

– Перри, никто не сможет понять, зачем было Нелли совершатьэто преступление. А у Викки есть мотив, причем весьма весомый.

– Пол, у Нелли тоже было достаточно побудительных причиндать больной те три таблетки снотворного.

– Разумеется, деньги.

– Ну а почему мотивом преступления не могут стать ещебольшие деньги? Признавшись относительно первых трех, трюк с другими тремя –мастерский прием. Боже, Пол, у нас в руках все составные части улики. Бейнзаплатил Нелли, чтобы она дала снотворное. Они оба в этом признались. Потом онвручил ей еще большую сумму денег, и они представили дело так, как будто кто-топодменил три докторские таблетки на отравленные. Нелли и Натан Бейн понимали,что если она сразу получит от него кучу денег, то это заметят, и, вместо тогочтобы заниматься этим исподтишка, они проделали все это на наших глазах. Бейндобился ареста Нелли по обвинению, где у него не было никаких доказательств.Нелли предварительно установила контакт со мной, так как понимала, что яброшусь на помощь. После того как я добился оправдания Нелли Конуэй, Натанвыдал ей полную сумму вознаграждения и направил в спальню своей жены. У нее вруках оказались те три докторские таблетки, которые Элизабет еще не принимала.

– Черт побери, Перри, – воскликнул Дрейк, – твояинтерпретация этого дела выглядит весьма доказательно и убедительно!

– Ну разумеется, Пол. Все это обилие побочных обстоятельствтолько запутывает и уводит от главного.

– Твоя задача, Перри, – освободить дело о смерти ЭлизабетБейн от всех побочных наслоений. И все же я сомневаюсь, что ты сможешь такпросто донести свою версию до присяжных, даже если Бергер не выступит скакой-нибудь сногсшибательной уликой в самый последний момент. У него на рукахочень сильные козыри, и это нужно признать без всяких скидок на весь судебныймаскарад, который он, несомненно, постарается нам устроить. Разумеется, НатанБейн и Нелли Конуэй могли с самого начала отрепетировать весь ход судебногопроцесса. В их интерпретации флюоресцентный порошок на пальцах Виктории Брэкстони на тех злосчастных таблетках действительно превращается в очень серьезнуюулику. Но если предположить, что судебный иск Бейна против Нелли Конуэй былвсего лишь фарсом и отвлекающим маневром, то все встанет на свои места. Перри,черт побери, я думаю, что ты прав!

– В одном я должен быть твердо уверен, – заметил Мейсон,продолжая мерить шагами комнату, – а именно в том, что Бергер не откажетсяпринять вызов, когда я начну подступаться к этому вопросу.

– Что ты имеешь в виду?

– Начав перекрестный допрос Бейна по факту смерти его первойжены, я должен быть уверен, что Бергер не сможет нейтрализовать егобесконечными протестами как неправомочными, несущественными и не относящимися кданному делу. Кроме того, и это очень важно, мне нужно будет найти способпобудить Бейна самому коснуться темы смерти его первой жены, иначе я не смогуустроить ему перекрестный допрос по всей форме.

– Ну а как ты думаешь поднять вопрос об эксгумации тела, невызвав при этом страшных протестов со стороны обвинения?

– Я как раз думаю над этим, – ответил ему Мейсон. – Ясно,что вылезать с этим сразу же – это значит повесить красную тряпку перед быком.Ведь Гамильтон Бергер прекрасно понимает, что стоит мне затронуть эту тему идобиться под каким-либо предлогом эксгумации, то все дело по обвинению ВикторииБрэкстон провалится в глубокую бездну. Если, разумеется, будет установлено, чтопервая жена также умерла от отравления мышьяком. Если нет – пиши пропало! Такчто оставим пока тело в могиле и попытаемся вызвать перед присяжными хотя бытень первой покойной жены нашего героя-любовника, чтобы Бергер, при всей еговъедливости и опыте, не смог закрыть эту тему. А сейчас, Пол, расскажи, чтотвоим ребятам удалось собрать о ней?

– Ее родители – довольно состоятельные люди с Восточногопобережья Штатов, – начал Дрейк не спеша. – Они с самого начала возражалипротив замужества своей дочери, считая Натана Бейна, и совершенно справедливо,как мы это видим, человеком ненадежным и подозрительным. Но Марта была девицейдовольно своенравной и независимой, а Натан умел, да и сейчас умеет, когданужно, производить прекрасное впечатление на окружающих, да и ухаживать заженщинами он мастак непревзойденный. Дамский угодник с прекрасными манерами ихорошо подвешенным языком, он сумел влюбить в себя Марту. В таком возрастедевицы становятся неуправляемыми, и, не послушав возражений родителей, онавышла за него замуж.