или, возможно, если бы Августа это понимала, жажды отгородиться от мира в объятиях своих детей.

В тот же день с Тайтом была заключена сделка, которую следовало держать в тайне на все времена. Тайту передали кольцо Августы и часы Николаса. Дети стали владельцами отличного маленького парусника. Всю следующую неделю Тайт учил их, как им управлять. Не проходило и дня, чтобы они не опоздали к чаю. Уилмот страдал приступом люмбаго и с радостью согласился, чтобы Тайт проводил с детьми уроки математики в беседке в «Джалне». Вместо этого они плавали по озеру на паруснике. На заброшенной лодочной станции хранились запасы продовольствия в дорогу. Все это они втихомолку приносили и прятали. Такими густыми были заросли низкорослого кустарника, такими потайными были тропинки, протоптанные Тайтом и детьми, что им удавалось следовать плану без помех, никому не попадаясь на глаза. Будто члены забытых племен, украдкой ходили они по лесным дорожкам и носили добычу.

– Увидим ли мы когда-нибудь свой дом? – однажды вечером, когда подготовка была окончена, спросил Эрнест.

– Когда разбогатеем, – торжественно сказал Николас, – мы вернемся домой и привезем всем подарки.

XXII. Отплытие

– Нужно сытно позавтракать, – сказала Августа, – чтобы наш путь хорошо начался.

Мальчики согласились, но когда сели к столу, аппетита у них почти не было. Филипп как раз доедал яйца с ветчиной и подставил детям загорелую щеку для поцелуя. Удивительно, но он, кажется, ничего необычного не заметил. Аделина еще не вставала.

– Ну, – весело начал Филипп, когда все трое уселись за стол, – как всегда, радуетесь, что пора в школу?

– Даже больше, чем всегда, – загадочно ответила Августа.

Филипп редко брал на себя труд в виде умственных усилий, чтобы проанализировать замечания своих отпрысков, однако это показалось ему странным и достойным внимания.

– Почему? – потребовал он объяснения.

Ответ взял на себя Эрнест.

– Потому что мы начинаем изучать Евклидову геометрию, – сказал он.

Филипп уставился на них.

– Ах вы, проказники! – наконец сказал он.

Николас начал смеяться. Филипп был в хорошем расположении духа и тоже расхохотался.

– Вижу, твоя простуда почти прошла, – сказал он Эрнесту.

– Да, – гордо ответил Эрнест. – Но я беру с собой свою красную фланелевую повязку и пузырек с эвкалиптом, на случай, если приболею.

Николас больно ударил его под столом.

– Ой! – воскликнул Эрнест.

– Выйди из-за стола, – сказал Филипп Николасу.

Тот встал и побежал вниз, в подвальную кухню, где младший член семьи сидел в детском стульчике и ел кашу. Николас потрепал его по плечу.

– До свидания! – сказал Николас.

– До видания! – Малыш Филипп помахал ложкой и бросил ее на пол.

Миссис Ковидак принялась выпроваживать Николаса из кухни.

– Оставь братика в покое, – сказала она. – Золотой был ребенок, пока не пришел ты. Неприятности одни от тебя.

Трое путешественников собрались в коридоре. Было слышно, как в гостиной проворно стучала швейная машинка – портниха уже принялась за работу. Под этим прикрытием они через боковую дверь выскользнули из дома и побежали по тропинке, ведущей к дому Уилмота, но вскоре свернули на секретную дорожку до лодочной станции. Лес был полон жизни, звенели птичьи голоса.

Когда они бежали по устланной зеленым мхом дорожке, Эрнест увидел, что по щекам Августы текут слезы.

– Гасси, почему ты плачешь?

– Жизнь печальна. – Она смотрела на него большими грустными глазами.

Эрнест был озадачен:

– Что ты хочешь этим сказать, Гасси? От этого и мне печально на душе.

Ответить она не могла.

– Может быть, нам лучше еще побыть дома?

Николас бежал впереди.

– Эрнест, если начнешь ныть, можешь возвращаться, – сказал старший брат.

Эти слова возымели нужный эффект. Эрнест мужественно зашагал вперед. Когда он украдкой взглянул на Гасси, слез видно не было. Он взял ее за руку.

Тайт их ждал. Припасы уже были погружены на лодку, которая покачивалась на воде у маленького причала.

– Все готово, – сказал Тайт. – А вам пора отчалить, потому что босс уже поправился. Собирается сегодня вас учить, даже учебники заранее разложил. Немного погодя он отправит меня искать вас. А, вот и Аннабелль. Вам лучше отправиться в путь, пока за вами не послали поисковую партию.

– Тайт, а ты будешь членом поисковой партии? – спросила Августа.

– Я буду ею руководить, – сказал Тайт. На его тонких губах играла улыбка.

– И куда же ты их поведешь? – спросил Николас.

– Не поведу, а уведу… в сторону, – ответил Тайт.

– Как здорово! – сказал Эрнест.

– Это грех, – неожиданно заговорила Белль. – Боже, прости нас за то, что мы творим. Грех, что мы совершаем.

– Грех, черт возьми! – сказал Эрнест и от возбуждения запрыгал на одном месте.

Это были дети, привыкшие, чтобы их обслуживали. Они стояли и ждали, пока Тайт аккуратно разложил их уже погруженные припасы в лодке, которая слегка покачивалась среди сверкающих на солнце волн, будто ей не терпелось в путь. Каждая легкая волна набегала на берег, страстно желая найти себе игрушку, будь то мелкая раковина или травинка. Стайка серебристых рыбешек, вылупившихся тем же утром, по-младенчески неустрашимо метнулась в залитую солнцем заводь.

Тайт почтительно подал Августе руку, помогая забраться в лодку. На запястье она несла голубя, привязанного за лапку ленточкой. Белль впервые увидела его и горестно вскрикнула.

– Ах, мисси, не берите с собой бедную птичку. Ему не надо плыть на лодке! Он ведь погибнет, как пить дать, погибнет.

– Я не могу допустить, чтобы он обо мне горевал, – сказала Августа.

– Оставьте его мне! Даю слово, что буду о нем заботиться! – Аннабелль расплакалась.

– И тогда все поймут, что ты знала о предстоящем плавании. Не дури. – Тайт толкнул лодку от берега. – Иди сюда, утри слезы и помогай, – сказал он.

Они встали бок о бок и принялись толкать лодку. Они зашли на глубину, толкая изо всех сил. Голубь тихо устроился на запястье Августы и глядел своими круглыми глазами-бусинами. Эрнест сидел у руля. Николас управлял парусом. Лодка безжизненно двигалась, только потому что ее толкали. Николас поднял голову и смотрел на парус. Эрнест вцепился в штурвал. Гасси с голубем сидели неподвижно, как во сне.

Вдруг лодка дрогнула. Парус издал негромкий звук, будто заговорил. И все ожило. Лодка затанцевала на волнах. Парус дернулся в руках мальчика.

– Поплыли! Поплыли! – кричала Аннабелль, будто ликуя, но вскоре была уже в слезах. – Что с нами будет? – заламывая руки, причитала она.

Она была не единственной, кто тревожился. Из зарослей с выпученными глазами выскочил Неро. Он тяжело дышал – это было видно по пузырям, которые он пускал из блестящих черных ноздрей. Перебирая лапами, собака добралась до борта лодки.

– Он может нас опрокинуть! – крикнула