– Обещаю! – Маринетта задыхалась от смеха. – Только отпусти!

– Запомни, ты обещала. – Павлентий поставил жену на ноги. – Больше не потерплю от тебя этих глупых реверансов.

Продолжая смеяться, Маринетта хотела поправить прическу, но вскоре бросила это безнадежное занятие – несколько шпилек вылетели, и светлые волосы в полном беспорядке упали на плечи.

– Как же вам не стыдно! – Женщина попыталась напустить на себя обиженный вид, но не удержалась и снова захихикала. – На кого я теперь похожа?!

– На мою прелестную супругу, на кого же еще? – Павлентий запрыгнул на край письменного стола и поболтал в воздухе ногами.

– Станут говорить, что королева – самая настоящая… Как это слово?

– Красавица? Все и так об этом говорят.

– Да нет же! – зарделась Маринетта. – Неряха!

– Пусть себе говорят. В эту неряху я влюблен без памяти, – Павлентий притянул жену к себе. – Что ты принесла?

Улыбка сползла с лица женщины. Она посмотрела на журнал в своих руках, словно пытаясь вспомнить, откуда он тут взялся.

– Ты вредишь самому себе. И этот псевдоним… Что будет, если кто-то узнает? Я очень за тебя беспокоюсь!

– О чем это ты? – Павлентий с нежностью посмотрел на Маринетту, но краем глаза уже заметил обложку журнала «Светоч», и улыбка на его лице стала вымученной.

– Ты ведь знаешь, – женщина вздохнула и раскрыла журнал на середине.

«Всеобщее образование. Разве не в этом суть Прогресса?» – гласило название статьи. Под ним мелкими буквами было напечатано имя автора – Поль Правдолюбов.

Император не выдержал долгого укоризненного взгляда, скрестил руки на груди и посмотрел в окно, откуда открывался вид на арсенал, зубчатую стену из красного кирпича и Башню Советника.

– Боюсь, мне не хватит времени читать все глупые статьи, которые появляются в цареградской прессе.

– Поль… – Маринетта накрыла его ладонь своей.

С минуту Император молчал, рассматривая встревоженное лицо жены.

– Что мне еще остается?! – наконец воскликнул он. – Только такой нелепый, детский бунт. Я не решусь сказать об этом открыто – кто, если не я, виноват в том, что Гардарика живет в нищете и отсталости? Я сам все это допустил. Я царь, который ничем не правит и только и может, что кропать язвительные статейки, а потом со страхом ждать, что Наставник, – в голосе Павлентия зазвучала горечь, – посмотрит на него с неодобрением. Как на провинившегося мальчишку.

– Милый, – Маринетта попыталась обнять мужа, но тот отстранился и подошел к большому портрету своего отца.

– Быть не на своем месте – вот что гадко. Мой брат стал бы прекрасным правителем, его готовили к этому. Его, а не меня. Посадить меня на трон – не очень умно. Разве Магистр похож на неумного человека?

Маринетта нахмурилась:

– Ты ведь знаешь, он мне не нравится. Но он очень-очень умен.

– Лучше бы он себя провозгласил Императором, раз так хочет править. Для меня это было бы не так унизительно.

– Поль, я не совсем понимаю, – по лицу женщины пробежала тень.

– Самое отвратительное, – Павлентий проглотил подступивший к горлу комок. – Он ведь заботился обо мне, когда я остался один. И я чувствую себя виноватым каждый раз, когда думаю о нем плохо.

– Ты говоришь так, будто он твой отец.

– А как иначе? Магистр вырастил меня. Без него я ничего не могу… Я не готов править страной, не готов принимать решения и отвечать за них. Наверное, я никогда не буду готов. И мне кажется, Магистр даже рад этому. Рад, что я бездействую, что прячусь здесь, что окружаю себя книгами, игрушками и бесплотными фантазиями. Я боюсь его. Раньше я думал, что люблю его, но разве вина, страх и беспомощность – это любовь?

Маринетта покачала головой:

– Он всего лишь твой советник. Назначь другого.

– О, это будет комедия! – усмехнулся Император. – Воображаю, как он рассмеется мне в лицо, когда услышит, что я хочу его отстранить. Нет, я этого не вынесу. К тому же никто не поддержит меня. Даже не воспримет всерьез!

Женщина осторожно взяла мужа за руку. Бывают моменты, когда ни одного подходящего слова не найдешь – как ни старайся. Тогда молчание звучит полнее, чем любые, самые горячие утешения.

– Я совсем на него не похож. – На золотоволосого румяного Павлентия с портрета смотрел чернобровый мужчина с резкими скулами, тяжелым подбородком и сосредоточенным взглядом. – Разве такому правителю нужен был какой-то Магистр? Иногда я думаю, что в его смерти виноваты совсем не Мастера. Маринетта приложила ладони ко рту:

– Ты думаешь, что это Магистр?

– Мастера не стали бы никого убивать. Зачем? Им не нужна была власть над Гардарикой. Они изобретатели, а не диктаторы. И вместе с моим отцом могли бы привести нас к настоящему Прогрессу… Но прошло слишком много времени. Если убийца Магистр, он не стал бы оставлять следов. К тому же все это может быть только моим вымыслом. Нет ни одного доказательства.

– Нужно их найти! Пусть этого человека судят!

– Без приказа Магистра меня не пустят даже на порог! – Павлентий усмехнулся. – Блюстители мне не подчиняются. Я должен спрашивать разрешения! В собственной крепости!

– Но есть же Царский полк…

– Устроить у дверей башни побоище с Блюстителями? Потерять верных людей?

– Ты думаешь, до этого дойдет? – ужаснулась Маринетта.

– Совсем рядом, в подвалах его башни, происходит что-то чудовищное. Я стараюсь не думать об этом, потому что я трус! – В голосе Павлентия звучало отчаяние.

– Магистр – лжец, – сощурилась Маринетта, – велел всем газетам написать, что этого молодого князя… Кручинина? Что его казнили. Но он ведь жив, ты сам говорил, его держат в казематах.

– Уже нет, – вздохнул Павлентий. – Сегодня ночью к Башне Советника приехал паромобиль – мне не спалось, я читал у окна. Я не разглядел, кого на нем привезли, но кажется, это был князь.

– Я знаю, ты очень хочешь ему помочь…

– Да, хочу… Наставник думает, что мне ничего не известно. Он заставил всех поверить, что Кручинин создал в своей лаборатории чудовище. Но я знаю, что его творение – это девочка, которую все ищут, – Варвара Чударина.

– И что же ты будешь делать?

– Мне пришла в голову одна мысль, – Павлентий старался не смотреть на жену, – довольно нелепая, если честно. Только и остается, что действовать издалека.

– Это очень опасно?

– Не знаю, хватит ли мне духу. Но здесь еще остались верные мне люди.

– Я думаю, – Маринетта вздохнула и взяла мужа за руку, – стоит попытаться. Раз для тебя это так важно.

– Правда?

– Знаю, тебе страшно. Кажется, что без него… без этого человека ты ничего не можешь. Но это не так.