Адриан, безусловно, яркий интеллектуал, обладатель живого, открытого, оригинального ума. Он был способен понимать взгляды другого человека, вовсе не обязательно разделяя их и совсем уж не обязательно осуждая их. Как справедливо, думается, писал Эрнест Ренан, Адриан «любил Эпиктета и понимал его, конечно, не считая для себя обязательным следовать его правилам»[564]. Разумеется, отношения его с людьми интеллектуального труда были неоднозначны. Обратимся к его биографу Элию Спартиану: «Несмотря на то, что он очень легко произносил речи и писал стихи и был сведущ во всех искусствах, он всегда насмехался над специалистами во всех искусствах, считая себя учёнее их, презирал их, унижал. С этими самыми специалистами и философами он часто соревновался, со своей стороны выпуская книги и стихотворения»[565]. В то же время «несмотря на свою склонность бранить музыкантов, трагиков, комиков, грамматиков, риторов, ораторов, он всех специалистов удостаивал высоких почестей и делал богатыми, хотя и приводил их в смущение своими вопросами»[566].

Конечно, христиане в его глазах не могли быть людьми интеллектуальных профессий. Но представлять собой, с его точки зрения, некую, пусть и странную, но разновидность философов, коих в какой-то степени можно причислить к интеллектуальной среде, они для него могли. А людей такого рода можно было высмеивать, презирать, даже унижать, но не преследовать. «И хотя он сам был виноват в том, что многие уходили от него опечаленными, он говорил, что ему тяжело видеть кого-либо печальным»[567]. Такой человек по природе своей — не гонитель инакомыслящих, хотя может таковых не любить и даже презирать, но при случае способен и облагодетельствовать. Даже незаслуженно. Отсюда нельзя не признать Адриана одним из самых благодушных римских императоров. Не всегда и не ко всем, как мы помним, но тем не менее дурные дела его скорее эпизоды, срывы, а благодушие — его суть. Потому можно вполне согласиться с суждением, что «такой император не мог не выразить своего благодушия и в отношении к христианам, как скоро представится к тому случай, а случай к этому, как мы увидим сейчас, действительно представился для этого государя»[568].

На благодушие Адриана к христианам потому-то и надеялись двое видных христиан, обратившихся с письмом к нему как раз во время его пребывания в Афинах в 124–125 годах[569]. Вот что писал об этом виднейший христианский историк Евсевий Памфил: «Траян правил без шести месяцев целых двадцать лет. После него правление принял Элий Адриан. К нему Кодрат обратился с Апологией, составленной в защиту нашей веры, так как некоторые злые люди старались не давать нам покоя. Это сочинение и сейчас имеется у большинства братьев; есть и у нас. Оно блестяще свидетельствует об уме и апостольском правоверии Кодрата. О том, как давно он жил, можно судить по его собственным словам: „Дела нашего Спасителя всегда были очевидны, ибо были действительными: людей, которых Он исцелил, которых воскресил, видели не только в минуту их исцеления или воскрешения; они всё время были на глазах не только когда Спаситель пребывал на земле, но и жили достаточно долго и после Его Воскресения, некоторые дожили и до наших времен“.

Таков был Кодрат. И Аристид, твёрдый последователь нашей веры, подобно Кодрату, поднёс Адриану Апологию её. Сочинение это и доныне сохраняется у многих»[570].

Христианский писатель V века также сообщает об апологиях христиан, обращённых к Адриану. Более того, он пишет и об отношении к ним самого императора, причём решительно благоприятном: «В 867 году от основания Города двенадцатым после Августа верховной власти достиг Адриан, сын двоюродной сестры Траяна; правил он двадцать один год. Он, наставленный и просвещённый через книги о христианской религии, написанные Квадратом, учеником апостолов, Аристидом Афинским, мужем, исполненным веры и мудрости, а также легатом Сереном Гранием, через письмо, адресованное Минуцию Фундану, проконсулу Азии, повелел, чтобы никому не позволялось осуждать христиан без обвинения в преступлении и без доказательств вины»[571].

Евсевий сохранил в своей «Церковной истории» сведения, восходящие к видному деятелю христианской церкви II века Юстину Мученику, об обращении Квинта Лициния Серения Граниана, проконсула провинции Азия в 121–122 годах, к Адриану и текст письма самого императора Минуцию Фундану, наместнику той же провинции в 122–123 годах. Евсевий, ссылаясь на Юстина, пишет: «Адриан получил от Серения Граниана, известного наместника, письмо о христианах: несправедливо без всякого обвинения, только в угоду орущей толпе, без суда казнить их. Император в ответ написал Минуцию Фундану, проконсулу Асии, приказывая никого не судить без обвинения и обоснованного обличения. Иустин прилагает и копию этого письма в латинском подлиннике, предваряя его такими словами: „Мы могли бы просить вас о том, чего хотим: о суде над нами на основании письма величайшего и славнейшего кесаря Адриана, отца вашего (Юстин обращается со своей Апологией христианства к императору Антонину Пию (138–161), преемнику Адриана. — И. К.), но мы обращаемся к вам потому, что наша просьба справедлива. Прилагаем копию Адрианова письма, дабы вы знали, что мы и в этом говорим правду. Вот она“. Затем названный писатель (Юстин Мученик. — И. К.) дает латинскую копию, которую мы, в меру своих сил, перевели на греческий.

„Минуцию Фундану. Я получил письмо от Серения Граниана, человека известного, твоего предшественника. Мне кажется, что дело это нельзя оставить без рассмотрения; нельзя, чтобы люди жили, не зная покоя, и на доносчиков была возложена обязанность вредить и злодействовать. Если жители провинции могут подтвердить своё обвинение против христиан и отвечать перед судом, то пусть этим путём и действуют, но не требованиями и воплями. Весьма приличествует, в случае обвинения, произвести тебе расследование. Если кто может доказать своё обвинение, а именно: что они поступают противозаконно, тогда в соответствии с преступлением и установи наказание. Поклянусь Гераклом! Если кто сделал из доносов занятие, положи предел этому безобразию и сообрази, как наказывать за это“. Такова копия Адрианова письма»[572].

Судя по тому, что Юстин приводит письмо Адриана проконсулу Азии как образец справедливости и истинной законности, никаких наказаний против христиан в провинции не последовало. Бездоказательные требования кары, подкреплённые исключительно истерическими воплями, правовых последствий не возымели. Такой вот убедительный и яркий пример правосудия в Римской империи при Адриане. Что особенно важно — при его личном вмешательстве.

С одной стороны рескрипт Адриана может быть воспринят как продолжение политики Траяна. Мы видим категорическое неприятие доносительства, требование, и справедливое со всех точек зрения, доказательности обвинения. В случае ложного обвинения сам доносчик подлежит наказанию[573]. В то же время есть и серьёзное отличие. По Адриану сама принадлежность к христианству не является преступлением. Он ясно требует: докажите, что христиане