По квартире плачет ремонт, но в ней куча потенциала. Совсем как в нас.

Я касаюсь его рук.

– Сэм, мы ведь только начали. И ещё столько всего надо сделать.

Он снова целует меня в шею.

– Ничего страшного, время у нас есть…

Музыка продолжает разливаться по квартире. За окнами нет ничего, кроме облаков, словно мы подвешены в небе.

Оборачиваюсь и смотрю на него – по-настоящему смотрю. На тёмные глаза – всего на тон светлее, чем его волосы. На тонкие губы, тронутые улыбкой. И я не могу сдержаться: провожу пальцами по его лицу, чтобы запомнить каждую деталь. То, как контрастирует наша кожа: золото его щёк и мои бледные пальцы. Запускаю их в его мягкие пряди, и он притягивает меня к себе и целует. Целует долго, с упоением, пока в мире не остаётся никого, кроме нас двоих.

А потом Сэм отстраняется и берёт меня за руки.

– Так что думаешь?

Я не могу перестать улыбаться.

– Это место идеально.

Сэм оглядывает комнату, и глаза его блестят.

– Знаю. Но работы тут немало.

На полу ещё куча неразобранных коробок. В маленькой кухне на плите медленно закипает чайник. Рядом на столешнице стоит заварник, от которого пахнет имбирём и лимонной мятой.

Через час-другой я приготовлю ужин. Но сначала мы сгоняем в магазин, потому что заказывать еду – слишком дорого. Да и домашнее мы больше любим.

Музыка вдруг резко обрывается – вместе с моими мыслями. Проигрыватель барахлит.

Сэм хмурится.

– Починю попозже…

Я смеюсь, пока он тащит меня в зал.

– Так вот, зал. – Сэм взмахивает рукой. – Вот здесь поставим диван и маленький столик… и, может, картину повесим.

Я указываю на другую сторону комнаты.

– А может, диван лучше туда?

Сэм снова хмурится.

– Так даже лучше, – решает он. – А у тебя глаз намётан.

Наблюдаю за ним, пока он расхаживает по комнате и разглагольствует о том, как будет выглядеть наш новый дом.

– Здесь рабочий стол поставим, у стены, чтобы ты смогла писать. Соберу тебе книжную полку, раз уж ты их столько привезла. А ещё растения…

Его энтузиазм заразителен: я тоже могу представить, как всё будет. Эта квартира – пустой лист. Рисуй – не хочу. Новая страница нашей истории. Шанс начать всё с нуля.

Мы поправим тут всё и начнём искать работу. Будем откладывать деньги. Я займусь писательством и осенью снова подам документы в Рид-колледж.

Сэм берёт меня за руки и переплетает наши пальцы.

– Значит, тебе здесь нравится?

– Больше, чем ты можешь себе представить. – Я улыбаюсь в ответ и обвожу комнату взглядом. – Хочу, чтобы всё было идеально. Как мы и планировали.

Сэм целует меня в щёку.

– Знаешь, Джулс, нельзя же спланировать всё до мельчайшей детали. Иногда нужно жить моментом. Пусть жизнь тебя удивляет.

Я ничего не отвечаю. Просто думаю об этом.

– Послушай. – Глаза Сэма блестят. – Давай сходим куда-нибудь вечером, а? Послушаем музыку. Необязательно в какое-нибудь модное заведение… главное, чтобы было уютно. Найдём местечко, где раздают бесплатный хлеб.

– Но мы ещё даже не все вещи разобрали, – напоминаю ему я.

– Не волнуйся. У нас на это есть всё время мира.

Всё время мира…

Слова эхом отдаются где-то внутри меня, и я дрожу от порыва ветра, залетевшего в окно. Поднимаю взгляд на часы над дверью: не замечала, что они там есть. Но у них нет стрелок.

За окном – ничего, кроме клубящихся облаков. И если подумать… как давно уже заходит солнце?

– Что-то не так? – Голос Сэма возвращает меня в реальность, и я быстро моргаю.

– Нет. То есть нет, не думаю.

– Так как насчёт прогулки?

Я поджимаю губы.

– Ну, это ведь наш первый вечер здесь. Надо и отметить.

– Здорово.

– Но сначала разберём вещи, – добавляю я.

– Договорились. – Сэм снова чмокает меня в щёку, а потом поднимает одну из коробок. – Это вот куда?

– В спальню. Хрупкое, осторожней.

– Осторожность – моё второе имя.

Я выгибаю бровь. Сэм исчезает в коридоре.

Снова обвожу взглядом зал, решая, что делать дальше. В углу стоит маленькая коробочка, на которую падает свет из окна. На ней, в отличие от остальных, ничего не написано. Наверное, Сэм забыл её отметить.

Переношу её к столу и открываю. Это вещи Сэма, скинутые в одну кучу: я достаю несколько его рубашек и аккуратно складываю их в стопочку. Ещё здесь несколько записей, фотографии, поздравительные открытки и письма, и… Я замираю. Это одна из книжных подставок, которые он мне подарил. Я долго на неё смотрю – на неё и на все остальные вещи из коробки. Что-то в них есть знакомое… словно они – кусочки пазла.

Я ещё раз перебираю каждую из них, и пазл складывается.

Это ведь невозможно, так? В коробке должно лежать что-то ещё. И мне даже не нужно заглядывать внутрь, чтобы вспомнить, что это.

Я всё равно заглядываю в коробку и медленно достаю…

…джинсовку Сэма.

Долго держу её в руках. Это та самая коробка, которую я выкинула пару недель назад.

Провожу руками по её картонным бокам, и вдруг оживает проигрыватель. Я подпрыгиваю от неожиданности. Песню не узнаю – это не та же, что играла до того. Пластинка начинает скрипеть, музыка становится всё громче, и я подбегаю к проигрывателю, чтобы его отключить. Поднимаю иглу, и меня накрывает тишиной. Все горевшие свечи потухают. В окна больше не бьёт закатный свет, и квартира погружается во тьму. Я оборачиваюсь: на столе ничего нет. Коробок на полу – тоже. Квартира пуста. Куда всё делось?

– Сэм?

Я зову его. И зову снова, но он не отвечает. Он вообще здесь?

Иду в спальню, чтобы найти его. Коридор какой-то чересчур уж длинный… и становится всё длиннее, чем дольше я иду. Дверей здесь тоже нет – только одна, в самом конце. На ней полно стикеров – совсем как на двери комнаты Сэма в Элленсбурге. Берусь за ручку, делаю глубокий вдох и поворачиваю её. В коридор влетает несколько опавших листьев, пригнанных знакомым ветром.

Трава мнётся под ногами – я стою посреди поля. Вдыхаю свежий воздух и запах ржи. Что-то здесь изменилось. Небо заволокли тучи, и я чувствую, как дрожит земля у меня под ногами.

Резкий порыв ветра так силён, что почти ломает колосья. Сверчков не слышно – только далёкий гул из-под земли. Туч на небе всё больше. Начинается дождь. Где-то вдалеке, высоко над горами, сверкает молния. Грядёт буря, и мне предстоит встретить её в одиночку.