— Иван, конверт из моего номера утащил ты.

— Какой конверт? С чего ты взяла?

— Я везла с собой конверт. Я должна была передать его наулицу Московская, дом двадцать. Собственно, меня за этим и послали вкомандировку — передать конверт. Очень, очень, очень срочно. Утром конверт былна месте, хотя в номер ко мне кто-то заходил и что-то искал.

— Почему ты так решила?

— Рюкзак лежал не тем боком, и «Правила для проживающих»были сдвинуты. Горничная не убиралась. Я поймала ее в коридоре и спросила. Вовторой раз конверт пропал. Зачем ты его взял?

— Ты знаешь, что в нем было? — спросил Иван.

— Понятия не имею. Вчера мой шеф разговаривал с помощницей,а я подслушала. Как раз о том, что только такая дура, как я, могла всепроглотить и ничего не заметить.

— Что проглотить?

— Я не знаю, Иван! Но я хочу знать, зачем ты утащил конверт?

— Да почему я-то?! — спросил он с умеренным негодованием. —Почему ты решила, что я его утащил?!

Варвара медленно слезла с табуретки, подошла к высоченномухолодильнику, спрятанному за деревянной панелью, распахнула дверь и нашла сок ввысокой бутылке.

— Я бы тебе подал, — пробормотал Иван, наблюдавший за еедействиями с интересом.

— Первое. В самолете ты оказался рядом со мной, что былопросто невероятным совпадением. Второе. Именно ты подсунул мне газету, да так,что я не могла ее пропустить. Третье. Я никогда не была за границей и никого незнаю в Карловых Варах. Моя командировка сложилась в один день, даже фотографиюна визу вытащили из личного дела, потому что им некогда было меня искать. Тамне могло быть никого, кто знал бы меня. То, что за мной следом отправился некийшпион и этот шпион выследил меня и украл у меня конверт — из областифантастики. Вот и остается мой сосед по самолету и по отелю, милый человек, укоторого аллергия на шерсть, который накануне случайно сбил меня машиной итеперь стремится как-то загладить вину — сводить в пивную, например. Он ходитсо мной по одним и тем же коридорам, ему ничего не стоит установить, что я вбассейне, отвлечь горничную, подцепить с ее тележки ключи и обыскать мой номер.Да, и четвертое! — спохватилась Варвара. — В бассейне, помнишь, я вышла первая,ко мне еще прицепился этот пузатый придурок с шапкой. Помнишь?

— Помню.

— Я переложила в кресле твой халат. У тебя в кармане былтелефон.

— Ну и что?

— Иван, даже самые новые из «новых русских» не ходят вбассейн с телефоном. Его все равно там не слышно, кругом же вода! А потом,выскочить на звонок, даже если ты его услышишь, из бассейна нереально. И время.

— Что время?

— Было около восьми часов утра по местному времени. Помосковскому — около шести. Твои деловые звонки могут начинаться в шесть утра?

Он молчал, только смотрел с интересом.

— Ну вот. И все-таки зачем-то ты его взял с собой.

— И зачем я взял его с собой?

— Чтобы позвонить горничной, которая торчала в коридоре. Этоя потом сообразила, когда мне в номер кто-то по ошибке позвонил. Ты ейпозвонил, она пошла к телефону в свою каморку, ты взял ключи, открыл дверь ивошел. Боже мой, они все там такие вышколенные, в этих отелях, что ты мог еедержать сколько угодно, хоть полчаса. А почему ты не взял конверт сразу? Зачемты второй раз заходил?

— Затем, что я не агент ноль-ноль-семь, — сказал он сердито,— я понятия не имел, куда ты можешь ее деть. В куртке у тебя ничего не было.Когда я зашел в первый раз, я обыскал твой рюкзак. Там тоже ничего не было. Яподумал, что ты носишь ее с собой, но ты вроде ушла в бассейн в одном халате ивряд ли положила ее в карман. Я только потом сообразил, что на столе лежал конверт!Конверт, будь он неладен! Мне пришлось за ним возвращаться, когда ты ушлагулять.

Варвара взялась за щеки.

От того, что она догадалась правильно, ей стало нехорошо.Гораздо хуже, чем было пять минут назад. Иван наблюдал за ней внимательно исерьезно.

— Что было в конверте?

— Ты не знаешь, — полуутвердительно сказал он.

Варвара покачала головой.

Он поднялся со стула и куда-то ушел. Варвара налила себеводы из пузатой зеленой бутылки и залпом выпила.

— Вода для питья в холодильнике, — сообщил он из-за ееспины, — в этой бутылке вода для цветов. С удобрениями.

Варвара закашлялась истерическим кашлем. Иван подошел,бросил на стойку знакомый конверт и понюхал узкое зеленое горлышко.

— Перестань, — сказал он Варваре, — Анна Семеновна сюда ещеничего не добавляла.

Варвара перестала кашлять.

Конверт лежал совсем рядом, такой знакомый, как будтовернувшийся старый друг. Варвара потянула его за угол. Он был открыт — разрезанс одной стороны. Варвара заглянула, потом сунула в него руку и вытянула пухлыйжурнальчик.

Это был выпуск «Вестника телевизионной информации» за ноябрьмесяц прошлого года.

И больше ничего. Совсем ничего. Ни письма, ни записки,ничего.

— Что это такое? — спросила она почему-то у Ивана. — Что заерунда?

— Это не ерунда, а прошлогодний журнал, — пояснил Иван, —именно его ты везла в Карловы Вары и должна была передать в собственные рукикому-то на улице… какой там?

— Улица Московская, двадцать, — упавшим голосом произнеслаВарвара. Неизвестно, чего она ожидала, но только не «Вестника телевизионнойинформации» за ноябрь.

— Я не понимаю, — жалобно пропищала она, — ничего непонимаю. Я везла за границу старый журнал?!

Иван ничего не ответил.

Ее изумление было искренним и правдоподобным, он почти верилей и останавливал себя — она не так проста, как кажется на первый взгляд. Онасообразила, что конверт взял именно он, хотя он был уверен, что не сообразит.

И что из этого следует?

Варвара потрогала свою щеку и глаз. Щека казалась большой, аглаз странно маленьким. Варвара приложила к щеке зеленую бутылку.

— А что ты искал? Зачем ты шарил в моем номере? Или тебе былнужен «Вестник телевизионной информации» за ноябрь?

Иван помолчал.

Она правда не догадывается, что он искал, или делает вид?Если делает вид, то зачем? Усыпляет его бдительность?