Судя по всему, в конноспортивном клубе, который организовал Олег, все соответствовало самым высоким требованиям. Внешний вид строений, дорожки, цветники поддерживались в идеальном порядке – на клумбах уже высадили тюльпаны. Особенно Аню удивило состояние денников – помещений, в которых содержались лошади. Олег не поскупился, животные не теснились в клетушках. Против принятых стандартами максимальных шести с половиной метров для жеребцов и восьми для кобыл с жеребятами здесь каждая лошадь обитала на пятидесяти квадратных метрах. Пол денников был сделан из гигиеничного материала, опилки были в достатке, а потому конюхам не составляло труда содержать помещения в идеальном порядке. В первый раз, когда Аня зашла в конюшню, она поразилась «чистому» лошадиному запаху – пахло здоровыми животными и без примеси запаха мочи.

– У вас что, окна держатся открытыми? – поинтересовалась она у первого встречного конюха. – С этим осторожней надо быть. Так и лошадь можно застудить!

– Нет, – объяснил конюх, – проветриеваем в отсутствие животных. Это вентиляция по низу пущена, а потому аммиачный запах почти не чувствуется.

«Это же надо! Как в самых лучших конюшнях, – одобрила нововведение Аня, – и обязательные окна под потолком тоже не маленькие!»

На количество и уровень подготовки персонала Аня, хорошо знакомая с ситуацией внутри подобных заведений, тоже обратила внимание. В клубе Олега в штате были все необходимые специалисты, включая коваля – человека, который должен при необходимости подковать лошадь.

Благодаря своему профессионализму и добросовестности Аня очень быстро завоевала уважение всех без исключения обитателей клуба. Лошади в конюшнях очень скоро стали встречать ее радостным пофыркиванием, и это несмотря на то, что строгий доктор в голубом халате ставила гордым жеребцам противные клизмы, а кобыл, пребывающих в уверенности, что они здесь самые главные, фамильярно похлопывала по бокам и сажала на жесткие диеты. Может быть, дело было в мелкой сладкой морковке, которая всегда была в ее карманах и которой она угощала питомцев, а может быть, в умении развлечь интересной беседой скучающих в денниках животных.

– Привет, я тебе сейчас расскажу, что вчера у нас случилось на дальней леваде… – начинала Аня, поглаживая лошадь, которая капризничала. Та фыркала, поводила глазами, начинала рыть копытом сено. Но Аня словно не замечала нервозность животного. Она продолжала что-то ей рассказывать, тон у нее был спокойный и заинтересованный, как будто она обменивалась новостями с добрым соседом. Аня редко прибегала к помощи конюха.

– Животное пугается суеты, – объясняла она, – так же как боится ребенок беготни медсестер в стоматологической поликлинике. Чем меньше людей вокруг, тем быстрее можно договориться с лошадью.

Конюхи насмешливо крутили головами и ждали, когда Аня прибежит за помощью. Но этого не случалось, почти все она делала сама. Справедливости ради надо сказать, что в основном уход за животными был хороший, болели они нечасто, а те лошади, которых привозили сюда на обучение, предварительно проходили тщательный осмотр. Берейторы к Ане относились с уважением – она могла дать толковый совет, как справиться с особо непослушными и строптивыми, – недаром зоопсихология была когда-то ее любимым предметом. «Я, считай, полжизни в седле и, казалось, знаю о них все! И ничем меня не удивишь, – говорил один из берейторов Олегу, – но вот появилась эта ваша Анаалексевна, и я понял, что был дураком, когда бросил Тимирязевку».

– Это большое заблуждение, что у лошади главное качество – память. У лошади есть и ум. И вкус. И характер. Только все это развивать надо. Возьмите любого человека, даже самого одаренного, заставьте его проводить большую часть времени в скучном деннике, заставляйте однообразно и монотонно работать, принуждая к этой работе плеткой. Смею вас уверить, от интеллекта ничего не останется, – не уставала повторять Аня и перекраивала распорядок дня питомцев.

– Психология – вот основа взаимоотношений с таким животным, как лошадь, – говорила она тем, кто морщил нос и считал, что главное – это хлыст, шпоры и «строгие» мундштуки.

– Вы еще им кружок эстетического воспитания откройте! – шутили самые нахальные.

– И открою! Если понадобится, – отвечала Аня и распорядилась в конюшнях два часа в день включать спокойную музыку.

– Лысенко не ваш родственник? – язвили старые сотрудники. – Он коровам шоколад давал, чтобы те какао производили.

Аня молчала, а начальник всего хозяйства Олег за всем происходящим наблюдал издалека, не вмешиваясь. Он видел, что Аня справляется сама, что ее подготовка, как ветврача, достаточно высока, что у нее есть неплохой практический опыт, но самое главное – у нее есть терпение и любовь к животным, а это основа взаимодействия с лошадьми.

Впрочем, как всегда бывает, на территории клуба проживало еще множество других персонажей, которым Аня была вынуждена помогать. Гигантских размеров и великолепной пушистости дворняга Биф, в чью «невысокую» родословную вклинились алабаи, вечно страдал из-за своего любопытства и неосторожности. Сторож и защитник из него был неплохой, но только в ночное время. Днем же он заимел привычку сновать по всей территории и попадаться под ноги как людям, так и лошадям. Последние привыкли к его безалаберности, и если уж и наносили вред, то только потому, что Биф сам лез на рожон.

– Дорогой, если ты так себя будешь вести, от тебя останется только один хвост, – приговаривала Аня, очередной раз перебинтовывая ему рану. Невезучесть и бестолковость пса однажды привели к тому, что Биф вывихнул лапу, просто спускаясь с высокого крыльца сторожки.

– Олег! Что у вас везде такие крылечки высокие? – воскликнула тогда Аня. – Как будто специально!

– Ну, никто же не знал, что здесь поселится Биф. Если бы знали – пандус сделали бы. Видит бог, он еще у нас будет ездить в инвалидной коляске, – отвечал Олег, наблюдая, как пес ковыляет на трех лапах. На четвертой у него была лангетка, которую все утро прилаживала Аня.

Многочисленные кошки жили ближе к ресторану и дальней леваде. С ними ничего никогда не случалось, кроме частых родов.

– Надо стерилизовать их, – как-то сказала Аня, – иначе мы не справимся с этим войском. А топить котят в ведре – это не мой метод.

Вороны, галки, воробьи – эти нахлебники стаями кружили над конюшнями, создавая вполне жизнерадостный фон своими криками.

Авторитет Ани среди владельцев лошадей, которые обучались в клубе Олега, был высок. К человеку в медицинском халате всегда испытывают пиетет. Аня к тому же очень быстро распознавала, что стоит за беспокойством владельца. Те, которые старались в будущем выжать из своей обученной лошади побольше денег, удостаивались от нее сухой справки о температуре и аппетите. Те же, которые относились к лошади, как к ребенку, которого послали учиться в далекий пансион и теперь не находили себе места от беспокойства, получали самую исчерпывающую информацию из первых рук. Таким Аня звонила почти каждый день, рассказывала забавные истории, которые происходили с их питомцем, посвящала в тонкости нового меню, и у владельца создавалось впечатление, что рядом с их лошадью находится няня, которая не допустит ничего страшного.