– Ты хочешь сказать: за те, что принадлежат тебе по праву, – уточнил он.

Фицуорин поднялся. Сердце гулко стучало, во рту пересохло. «Только не делай никаких глупостей», – напомнил он себе. Старательно сдерживаясь, Фульк заговорил медленно, четко проговаривая каждое слово, чтобы собравшиеся ясно и без ошибки услышали все:

– В соответствии с общим правом, замок, земли и служебные постройки Уиттингтона принадлежат мне на законном основании, ибо я унаследовал имущество от своего отца. Исходя из этого, я предлагаю вам в качестве рельефа[14] сто марок за баронские владения, включая Уиттингтон, который во времена правления вашего прадеда, короля Генриха Первого, был утвержден в качестве родового поместья Фицуоринов.

Иоанн внимательно смотрел на Фулька и вертел на указательном пальце большой перстень с аметистом. Хьюберт Уолтер выступил вперед и, сверкнув золотой вышивкой на ризе, воздел руки, чтобы выглядеть как можно внушительнее.

– Позвольте мне сказать, ваше величество?

Иоанн жестом выразил согласие, но на лице его явственно читалась досада.

– Покойный король Ричард, ваш брат, повелел закрепить права на обладание Уиттингтоном за семейством Фицуорин и передать Морису Фицроджеру и его наследникам в качестве компенсации другое поместье. Окончательные документы так и не были подписаны, но лишь по причине внезапной кончины короля Ричарда. У меня все бумаги с собой, как подтверждение решения, которое я, в свою очередь, одобрил, будучи юстициарием.

Досада Иоанна стала еще сильнее.

– Ричард мертв, – резко сказал он, – а вы больше не мой юстициарий. Я уже даровал Уиттингтон своему доброму слуге Морису Фицроджеру де Поуису за пятьдесят марок, и мое решение останется в силе, вне зависимости от того, довольны им остальные или нет. Фульк Фицуорин принесет вассальную клятву за фьефы[15], которыми их семейство владело на момент смерти его отца. Не больше и не меньше.

Фульк сжал кулаки, борясь с обжигающей волной гнева.

– На моей стороне закон, – хрипло сказал он. – А вы нарушаете его из мелочного тщеславия, из-за давних обид.

– Следи за языком, Фицуорин, а не то вообще останешься без земли! – пригрозил Иоанн. Глаза его горели триумфальным блеском.

Уильям, преклонивший колено рядом с Фульком, моментально вскочил и схватился рукой за несуществующие ножны. В ту же секунду из группы придворных выступил Морис Фицроджер. Он явно был в восторге от решения Иоанна и не мог сдержать злорадства.

– Фицуорин, очень глупо с твоей стороны пытаться претендовать на мои земли. Утверждая, что якобы имеешь права на Уиттингтон, ты бесстыдно лжешь, и если бы не присутствие короля, я бы вогнал тебе эту ложь обратно в глотку, чтобы ты ею подавился.

Первым не выдержал Уильям. С яростным ревом он бросился на Мориса и ударил того кулаком по лицу. Морис закричал и пошатнулся, из носа у него хлынула кровь. Уильям пошел на него, намереваясь забить врага до полусмерти, но Хьюберт Уолтер и сводный брат Иоанна, Уилл Лонгсуорд, граф Солсбери, внебрачный сын Генриха II, оттащили его в сторону. Уильям вырывался, однако они крепко держали его. Морис Фицроджер с трудом поднялся на ноги и промокнул кровоточащий нос и рассеченную губу тонким сукном рукава своей парадной котты. На его лице застыло изумление.

– Ах ты, щенок безродный! – с трудом выговорил он.

Фульк резко повернулся к Иоанну. Тот, подавшись вперед, наблюдал за сценой с воодушевлением любителя кровавых забав.

– Сир, – холодно произнес Фульк, – вы мой сеньор, и я связан с вами клятвой верности, пока нахожусь у вас на службе и пока владею землями, которые вы мне вручили. Вы должны соблюдать мои права, и тем не менее вы не только лишили меня их, но и пренебрегли законом. У себя при дворе вы отказали в правосудии вашему свободнорожденному вассалу, и поэтому я настоящим освобождаю себя от данной мною клятвы верности. – Он повернулся к Хьюберту и Солсбери. – Отпустите моего брата.

Раскаленная лава ярости застыла и была теперь холодной и твердой, как отполированный гранит. Повелительный голос и выражение лица Фулька заставили мужчин ослабить хватку, и Уильям смог вывернуться из их рук.

Фульк схватил его за рукав и вывел из парадного зала. Во внутреннем дворе братья забрали свое оружие у стражников и лошадей у слуги. Все это они проделали в мрачном молчании, ибо говорить было нечего. Все и так было сказано – и сделано.

Фульк уже вставил ногу в стремя, когда из зала выскочил де Рампень.

– Фульк, беги! – бешено замахал он руками. – Морис Фицроджер требует твоей крови, и Иоанн спрашивает, кто готов отыскать тебя и схватить как разбойника! Лорд Хьюберт делает что может, Честер и Солсбери тоже, но наймиты Иоанна исполнят все, что он прикажет!

Фицуорин подобрал поводья.

– Если они станут меня преследовать, то получат все, что заслуживают, – огрызнулся он.

– Ну тогда да поможет тебе в пути Бог и да придаст Он силы твоему мечу!

Фульк наклонился с седла к Жану и пожал ему руку.

– По крайней мере, у меня еще есть друзья среди всей этой придворной фальши, – сказал он и, пришпорив коня, поскакал к воротам.

У кузницы отряд уже ждал их возвращения. Филип и Ален резко протрезвели, еще когда в первый раз появился де Рампень, а Иво с Ричардом были еще вялыми, но полностью проснулись, после того как хорошенько окунули голову в корыто.

– По коням! – коротко бросил Фульк. – Мы едем в Олбербери. По дороге все расскажу.

– Мы теперь разбойники! – крикнул Уильям вслед братьям и прочим рыцарям, побежавшим к своим лошадям.

– Фульк расторгнул оммаж с королем – и давно пора! – оскалился в волчьей ухмылке Уильям. – А я нанес удар наглецу, задевшему честь нашей семьи!

– Скоро тебе придется наносить еще много ударов! – в бешенстве прорычал Фульк. – Так что смотри, чтобы ни один не пропал зря. Это тебе не турнир!

– Знаю.

Голос Уильяма все равно звенел от удовольствия, и Фульк понял, что его слова упали на бесплодную почву. Кажется, Уильям не понимал, сколь серьезно было то, что сегодня произошло. Отныне братья Фицуорин стали преступниками, людьми без земли, дичью, на которую будут охотиться, как на волков, представляя королю их шкуры в обмен на вознаграждение. И назад дороги нет.

Они отъехали от замка Болдуин по дороге в Уэлшпул не больше полутора миль, когда отряд наемников Иоанна, мчась во весь опор, настиг их. Фульк сразу понял, что никаких переговоров с ними вести не станут. Каждый воин был до зубов вооружен, и предводительствовал всеми Пьер д’Авиньон, один из самых беспощадных наемников Иоанна, больше известный своими боевыми вылазками, чем искусством дипломата.