– Ты сделал всё точь-в-точь, как я и просил, – говорил Громов. – Во-первых, нужно было, чтобы он уложил у себя в голове, чего уже добился. А во-вторых, как выяснилось прямо здесь, у него появились новые идеи и планы. Мне кажется, он сможет вырасти в замечательного ученого. Только иногда ему нужно помогать, подталкивая в нужном направлении, как, например, сегодня.

– Что ж ладно, пусть будет так, если это нужно для вашего дела. Но всё равно эти ваши открытия мне не нравятся. Какие-то превращения, гуси, лазеры. Попахивает чем-то мистическим.

– А ты не принюхивайся, – засмеялся дружелюбный. – Ученые работают и пусть работают, это их хлеб. А твой хлеб – за порядком следить, вот и следи. Кстати, пора парню помочь, только незаметно. Узнай-ка, что он задумал.

– А что тут узнавать? Он Евгению Петровичу всё докладывает, – сказал в ответ незнакомец.

– Всё, да не всё, – дружелюбный поднял указательный палец, призывая прислушаться к его словам.

Борька влетел в лабораторию и чуть ли ни бегом кинулся в дальний угол к возившейся с реактивами Яне. Ему жизненно необходимо было поделиться новостью.

– Всё получилось! – воскликнул он, потрясая телефоном. – Она написала, что Васька нашелся! Представляешь! Я теперь знаю, где его искать, – и он сунул телефон ничего не понимающей Яне.

Яна внимательно прочитала сообщение, но на ее лице не отобразилось радости, даже наоборот, казалось, что она помрачнела. Но Борька этого не замечал, он ликовал:

– Теперь уже гораздо проще, понимаешь? Мы уже знаем, в каком направлении нам организовывать следующее мероприятие. С первого раза и такая удача! А я уже думал, что ничего не получилось. Какая все же она молодец, что сообщила, я знал, что она мудрая не по годам.

– Кто мудрая? Люда? Которая написала? – спросила она сдержанно, возвращая телефон.

– Да, она самая. Дочка председателя. Ну я тебе рассказывал, помнишь?

– Про дочку не помню.

– Да нет, не про дочку. Про председателя. А дочка, Люда, она просто сообщила, что гусь нашелся. Ну, вот же, ты всё прочитала?

– Нет, пожалуй, тебе там более понятно, о чем речь, – продолжала Яна бездушно.

– Я объясню: она пишет, что Михалыч его видел, ну это тот, один из двух из другой команды. Помнишь? Не пойму только, почему мне сразу об этом председатель не сказал.

– А эта девушка здесь причем? Откуда у нее твой телефон? Вы знакомы?

– Нет, я ее впервые там увидел. Там же и познакомились. А телефон она сама взяла. Она вообще неординарная такая. Сказала мне, что в Москву хочет сбежать. Представляешь? В Москву! Ха! Мне предлагала ее с собой взять, – Борька рассмеялся, – Мне помощь твоя нужна, когда опять к ним поеду.

– Ах, вот в чем дело. В Москву. И ты согласился? – снова отпустила Яна ледяным тоном.

– Это вообще ни при чем. Она так шутила. Это же очевидно. Ну, как? Поедешь со мной? Мне нужен будет ассистент, когда лазер буду включать.

Яна подняла брови, скривила губы и сухо ответила:

– Пожалуй, нет. Думаю, что Люде будет сподручнее. Ей никуда ехать не надо. Она не откажет. И еще, – прервала она собравшегося возражать Борю, – мне уйти сегодня нужно пораньше. Отпустишь?

– Да я никогда и не держал, – погрустнел Борька. – Конечно, можешь идти. В любое время, даже не отпрашиваясь.

– Спасибо, – быстро закончила Яна, схватила свою сумку и вылетела из кабинета.

– И спасибо за помощь с отчетом! – крикнул он в след. А спустя минуту одиноко добавил в уже закрытую дверь: – В конце концов, это же лично мои проблемы. Мне их и решать. Одному, – последнее слово он произнес, глядя на любимый талисман.

Борька решил более глубокое изучение резкого изменения настроения Яны оставить на потом, поскольку не понял, что могло ее так огорчить. У нее же есть парень, ведь забирает же ее кто-то, когда она поздно возвращается с работы. Борька и сам бы мог ее довезти до дома, но она отказывается. Следовательно, выводы можно сделать только однозначные. Какое ей дело до Люды? Впрочем, Люда тоже хороша. «Тебе нужна такая как Яна», сказала она. Откуда она знает, кто ему нужен? И они друг друга вообще не знают и никогда не видели, а уже начинают выражать свои эмоции на расстоянии. Или Борьке это все кажется, а в действительности ни той, ни другой дела нет до него? Так себя ведут, лишь бы поддержать разговор? Скорее всего, так оно и есть. Кому он, в сущности, нужен – бедный ученый. Даже тот незнакомый чиновник назвал его неудавшимся ученым. Или несостоявшимся? Опять же, уже не важно.

– Надо решительно что-то делать, а не о цветочках рассуждать, – сказал себе вслух Борька. Сунул стоявшего перед ним Пеликена в карман и поехал домой к отцу. Ему требовался очень конструктивный совет.

***

Я знал, что гуси всегда уводят своих птенцов подальше от мест непосредственного гнездования. Конечно, это связано в первую очередь с безопасностью. Вокруг гнезд полно скорлупок и помета, которые очень сложно скрыть. И любители полакомиться свежей молодой гусятинкой непременно сыщутся. Поэтому нужно искать такие места, где трава достаточно высокая, в ней пятнистые гусята легко найдут себе укрытие. Это первое, а второе, конечно же, корм. И я незаметно старался так устроить, чтобы Афродита, пользуясь врожденными инстинктами, сама уводила нас в такие места.

Шли мы несколько дней. Если бы я не был сам в личине гуся, то мне такие передвижения показались бы сущим адом. Двигались мы со скоростью самого слабого птенца. Каждую сотню метров птенцы просились отдохнуть. И мы приседали, отдыхали. К тому же птенцы мерзли, и их нужно было согревать. Они закутывались в материнские перья и тут же их одолевала дрёма. И мы с Афродитой терпеливо ожидали пробуждения. Сначала по своей человеческой привычке торопиться куда бы то ни было я хотел их поторапливать, но в итоге понял, что не прав. И дня через три-четыре я уже сам с удовольствием засыпал, не думая ни о чем. Ну, разве, что об опасности, которая теоретически могла появиться в любой момент. Впрочем, когда родители рядом, никто и не совался, даже лисы. Хотя семей, подобных нашей, было в округе достаточно, чтобы разное хищное зверье могло прокормиться и без нас.

Всё время передвижения мне было не до полётов. Я то и дело осматривался по сторонам, ища взглядом запропастившегося птенца. Похоже, я переживал больше Афродиты. Особенно меня заботило, как же они будут преодолевать водные преграды. У них еще нет перьев, а