взяла и пригласила его на семейный ужин – Паша согласился. Сейчас он в оптике принимает народ. Я же с родными обнялась, поболтала. Поспала пару часов. И вот сижу в кухне родительской, готовлюсь морально к катастрофе.

Будет лучше или хуже, но уже точно не как прежде.

Отказаться от Паши я не могу, чувства к нему с каждым днем все сильнее. Скрывать роман – подло и по отношению к родным, и по отношению к самому Паше.

Голова сейчас взорвется!

– Я не буду мясо на мангале, – говорит Антон.

– Да? – приподнимает брови отец. – Это почему, молодой человек?

– Я веган. Говорил ведь уже тысячу раз!

Нет, точно не Адомайтис. Не его кровь. Эти двое братьев весьма прожорливые.

– Ты же утром два бутерброда съел с колбасой! Аж за ушами трещало, еще хвалил, что дома таких нет, – подшучивает мама.

– А она не соевая была, что ли?

– Какая-какая?

– Капец! – взрывается Антон. Поднимается и уходит в комнату, хлопнув дверью.

– В моем доме дверями не хлопают! – бросает вслед отец, уперев руки в бока.

– Я что-то не то сказала? – тушуется мама.

– Упс, – произношу я.

– Ничего, поживет с нами лето, начнет есть и мясо, и супы, – усмехается отец. – Я ему не добрый папочка.

Я улыбаюсь. Притирка в самом разгаре.

Папа привозит тетю и Оливку ближе к четырем. Я уже извелась, бегая от окна к окну и выглядывая знакомую машину! Время поджимает.

Все трое заходят в дом, громко споря.

– Я поверить в это не могу! Просто не могу поверить! – возмущается тетя, снимая плащ. – Мы думали, что больше никогда его не увидим! Как же тесен мир! Как жесток и несправедлив!

Оливка, скинув ботинки, пулей поднимается на второй этаж, я едва успеваю окликнуть ее. Сестра головой качает отрицательно, дескать, позже.

– Я разберусь в этой ситуации! – горячо заверяет отец, затаскивая пакеты в кухню.

– Что случилось? – спрашиваю я, почувствовав неладное.

Мы с мамой растерянно переглядываемся, как и всегда в подобных ситуациях.

– Вера, Диана, мы два часа просидели в очереди! Я прошла полное обследование на всех этих дурацких аппаратах! И что в итоге? Эта клиника еще называется лучшей в регионе! Да как такое вообще могло случиться?!

– Вы ведь к стоматологу поехали?! – уже не на шутку паникую. Мне не нужен дальнейший ответ. И так знаю, что тетя скажет!

И все же вглядываюсь в ее лицо в надежде, что ошиблась.

– Сначала к стоматологу, потом в оптику. Мы случайно увидели брошюры, что «Айрис» бесплатно обследует у нас. А у меня запись аж на начало июня. Решили зайти.

Вдох-выдох.

– Там работает Адомайтис. Тот самый, – проговаривает отец.

– Быть не может! – ахает мама. – А сколько ему уже?! Он кто там, на ресепшене?

– Врач! – выдает тетя. – Что он там может вылечить в таком возрасте?!

– Совсем охренел! – включается отец. – Я родителям его четко сказал, что или берут ответственность на себя, или чтобы ноги в моем городе не было. Ну ничего, я этого так не оставлю!

– Пап, его родители два года назад погибли, – говорю я.

– Это неважно, – отвечает отец.

– Я зашла на прием с этими всеми бумагами. В глаза что-то закапали, не вижу ничего. Мерзавец сделал вид, что не узнал. Я еще слышу: голос смутно знакомый. Потом Оливия вернулась из магазина, нашла меня и… сообщила. Бедняжка, разнервничалась.

– Какой кошмар! – всплескивает руками мама.

– Не то слово! Мы сразу потребовали другого врача, а тот занят! И нужно снова ждать в очереди. Поругались в пух и прах на ресепшене. Нас выставили!

– Разве так можно с пациентами! – Оливия сбегает со второго этажа. – У нас бы за такое отношение уже уволили!

– Боже, да вы чего! – говорю я громче всех. – Зачем устраивать сцену из-за событий двенадцатилетней давности? Павел отличный хирург, попасть к нему – большая удача.

Взгляды присутствующих обращаются ко мне. Обычно я привыкшая выступать перед толпой, но сейчас становится не по себе.

– Я слышала о нем, и не раз, – поясняю, чувствуя, как частит пульс.

Отец просто в бешенстве. Все хуже. Намного хуже, чем я могла себе представить!

– Нет, это конец света. – Он ходит по квартире. – Ни в какие ворота!

– Папа… Пап, пожалуйста, – перебиваю я. – Не стоит так нервничать. Ничего страшного не случилось!

Оливия садится за стол и закрывает лицо руками.

– Хорошо, что Антона с нами не было! Я не подпущу этого человека к своему сыну!

– Поищем другую клинику, – обещает тетя.

– Лучше «Айрис» вы не найдете. Это надо в Москву ехать. Может, не нужно пороть горячку? Пора прошлое оставить в прошлом. Павел – компетентный врач. Способный, неравнодушный. Он правда сможет помочь.

– Диана, что ты такое говоришь? – всхлипывает Оливка. – А где Антон? – спохватывается она. – Где мой сын?!

– Играет в компьютер, – успокаивает мама.

– Он не должен ни о чем знать. Бедный ребенок! Мама, не нужно было нам ехать.

– Как же я одна-то летела бы?

– Теперь лучше?

Начинает раздражать эта душещипательная сцена. И еще я почему-то ревную. Паше нет никакого дела до Оливии. Ей совершенно незачем переживать так уж сильно!

– Ребята, давайте остынем. – Выхожу в центр комнаты. Напряжение достигает максимума. Не так я планировала провести день. Не ожидала, что Оливия отнесется настолько остро! – Мы все люди взрослые, и никто из нас не станет осуждать юную девушку за то, что она когда-то давно испугалась и наврала. Что было, то прошло. Давайте просто жить дальше.

– Наврала? – переспрашивает Оливия.

– Да, Олив, ты ведь солгала тогда насчет Паши. Все знают, что он ни при чем был.

– Я не лгала, – говорит сестра. – Ты мне так и не поверила?

– Олив, ты разве не понимаешь, что подобными обвинениями можешь жизнь человеку испортить? В то время ты была другой, я все понимаю. И ты не обязана отвечать за свои поступки в юности. Просто признайся сейчас, что Павел ни при чем. И мы перелистнем эту страницу.

– Диана, – одергивает отец. – Тихо!

Мое сердце колотится