Словно наэлектризованный, я неотрывно гляжу на бурлящую человеческую массу. Потом беру из машины ракетницу и выстреливаю в воздух несколько красных ракет. Бремен мгновенно понимает меня. Группа Золля спешно рассаживается по машинам и устремляется вниз по склону. Командирский бронетранспортер посылает пулеметные очереди в гущу советских солдат. Так что огневая поддержка у нас налицо. Вопреки всем законам тактики мы с шумом и воем несемся по дороге. Клаксоны машин, вой пикирующих, стрельба — все сливается в непрерывную какофонию боя. Мы атакуем русских. Небо прочерчивают красные ракеты. Пилоты пикирующих распознали нас и в знак этого покачивают крыльями перед тем, как свалиться в очередное атакующее колонну пике. Пулеметами и пушками летчики проторяют нам путь.

И вот мы на дороге. Русские поднимают руки вверх. Пикирующие на бреющем проносятся над колонной, после чего разворачиваются, и все повторяется вновь. Так они обеспечивают нам огневое прикрытие с воздуха и не дают русским опомниться. На опушке леса показывается первый наш танк и ведет-огонь на север. На броне бойцы группы Штолля. За ними на дорогу выезжают еще три танка и Макс Вюнше. Теперь мы атакуем в двух направлениях. У русских должно сложиться впечатление, что речь идет о нашей запланированной и хорошо подготовленной атаке. Ни в коем случае нельзя дать им опомниться. Сотни пленных красноармейцев собирают во фруктовом саду.

У нас нет времени на паузы, нам необходимо без промедления воспользоваться преимуществами атаки наших пикирующих и как можно скорее пробиваться к Харькову. Группа Штолля, командирский бронетранспортер с рацией и несколько вестовых мчатся на юг навстречу советским частям. По обе стороны дороги их продвижение обеспечивают два танка. Наши помощники, пилоты пикирующих, прощаются с нами — они успели расстрелять весь боекомплект. Только теперь мне ясна значимость нашей спонтанной операции. Наступила тишина, воздух больше не прорезывает надсадный вой пикирующих. На жалких двух машинах мы несемся на вражескую маршевую колонну. Над нашими головами свистят бронебойные снаряды и разрываются где-то далеко южнее. Русские, пытающиеся собраться после окончания атаки с воздуха, попадают под наш пулеметный огонь. И снова вынуждены спасаться бегством. Слева стоит передвижная радиостанция русских — выскочившие из нее радисты падают под пулями. Офицеры скрываются на крестьянском дворе. В радиостанцию летят гранаты — с ней покончено. Повсюду огонь, дым. Вперед! Вперед! Страшно и подумать о каких-то там паузах. Наша сила в движении и только в движении. Бешеная гонка, треск пулеметов, бросаемые на ходу гранаты, тявканье танковых пушек — все это ввергает Советы в панику, заставляя их бежать куда глаза глядят.

Останавливаемся мы только у кирпичного завода на окраине Харькова. Как раз вовремя замечаю с полдесятка стоящих в садах домов по обеим сторонам дороги вражеских танков. Слева экипаж русской «тридцатьчетверки» лихорадочно пытается снять маскировку со своей машины. Отгоняем их. Потревоженные стрельбой, из домишек выбегают остальные танкисты. Никто здесь не рассчитывал на нашу атаку. Но и для нас обстановка становится угрожающей. Штолль едва успевает вскочить в машину, причем даже не в свою — его собственная так и остается стоять. Вижу, как водитель скрывается в близлежащей хатенке. Надо возвращаться — русские танки готовятся открыть огонь.

Со всех ног прочь отсюда! Если мы, конечно, не хотим стать мишенями для русских танков. Мы сумели углубиться на юг более чем на 7 километров и насмерть перепугать русских. За мной расположился советский майор. Он получил рану в живот. И пожелал уехать именно с нами. Дивлюсь этому человеку — за все время ни стона, ни крика, даже не поморщился от боли. Доктор Гаттеринг оказал ему первую помощь.

После возвращения обнаруживаем в Большой Даниловке огромное количество пленных под охраной нескольких наших бойцов. Похоже, они вполне довольны своей участью — во всяком случае, бежать никто из них и не думает.

К полуночи не вернулась значительная часть ударной группы. Но вот они наконец возвращаются, медленно и по частям выползая из темноты. Около 5 утра все в сборе. Ударная группа снова готова выполнить поставленную ей задачу.

Едва рассвело, как мы снова следуем в направлении Харькова. Но на сей раз уже не несемся как угорелые, а медленно, едва ли не на ощупь, продвигаемся на юг. Далеко справа наблюдаем, как Советы атакуют район аэродрома. Им приходится сражаться с полком Витта. Перед собой видим тоже продвигающихся вперед советских пехотинцев. Наша первая пулеметная очередь буквально пригвоздила их к земле. Мы быстро добираемся до кирпичного завода и там обнаруживаем целого и невредимого водителя машины Штолля. Мотопехотинец Бруно Прегер спал в скирде сена. Русские танки, те самые, что собирались нас обстрелять, так и стоят здесь. Подожженные нами пять «тридцатьчетверок» продолжают пылать, как факелы. Один наш танк IV, получив прямое попадание, взрывается на собственном боекомплекте. А русский танк, его подбивший, тоже получает прямое попадание. Все это происходит в полусотне метров от нас. Осколком убивает моего водителя Макса Вертингера. Снаряд обрывает жизнь и командира нашего взвода связи оберштурмфюрера Гейнца Вестфаля. Гельмут Бельке ранен, я же, не получив ни царапины, лежу под навалившимся на меня телом моего шофера Макса Вертингера. Русскому танку удается улизнуть.

Овладевая одним домом за другим, мы продвигаемся вперед. Расчет неприятельского противотанкового орудия гибнет от свалившегося на него фонарного столба. Наши танки захватывают инициативу. К вечеру 11 марта мы в восточной части Харькова и выходим к дороге на Старый.

Но момент триумфа сменяется опасным кризисом. Наши танки передвигаются на последних каплях бензина, и от них мало проку. Перестраиваем их для круговой обороны вокруг какого-то кладбища — неприступный бастион в сердце Харькова. Отсюда мы продвигаемся по дороге Харьков — Чугуев, пытаясь блокировать главную трассу отступления русских войск.

Вот уже несколько часов нет известий из 2-й роты — подразделение отрезали русские в районе речки. Рота Бремера сражается не на жизнь, а на смерть, Ольбеттер успешно отражает натиск врага с восточного направления. И нам у кладбища приходится отбивать атаки русских. С наступлением темноты гауптшарфюреру Брукману удается подогнать несколько бензовозов. Но он предупреждает, что дорога практически непроезжая — неприятель перерезал нам пути отхода. Два дня спустя с противником разделываются части дивизии «Мертвая голова».

Внезапно с севера в город прорывается полк Витта и, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, добирается до самой Красной площади, где на ночь занимает круговую оборону.

12 марта ударная группа атакует колонны противника и окончательно блокирует шоссе на Чугуев. Но Советы по-прежнему наседают на нас. Они решили взять нас числом и стиснули на узком до невозможности участке. Два взвода роты Вайзера, засев в здании школы, отчаянно отбивают атаки русских, сумевших пробраться в подвал школы. Под командованием Вюнше удается организовать контратаку, в результате которой штурмовая группа русских уничтожена. Теперь наша ударная группа в полном составе удерживает оборону. Наши позиции отмечены кольцом пылающих городских зданий.