Якушев украдкой посмотрел на десантников, стоящих рядом с ним: не принюхиваются ли, не морщат ли от отвращения носы? Не сплевывают ли презрительно: «А лейтенант-то наш, оказывается, трус!»

Но десантникам было не до него – прямо по курсу рос как на дрожжах опасный негостеприимный остров.

– Разобрались по отрядам! – донесся до Якушева голос Николая Егоровича. – Через минуту швартуемся! Оружие наизготовку. Начали, парни, начали!

В трюме теплохода вдруг смолк двигатель. Судно по инерции прошло параллельно пирсу, навалилось на него бортом, отпрянуло в сторону. Двигатель вновь взревел на обратном ходу, и корма теплохода замерла у забетонированного в пирс кнехта. Додонин поднырнул под леера, набросил на кнехт петлю и сам спрыгнул на берег. Иванов и помогающие ему десантники подтянули теплоход к берегу и намертво пришвартовали его.

Повинуясь всеобщему движению, Якушев одним из первых сбежал на берег, скинул с плеча автомат, отыскал своих десантников.

Отрепетировав на учениях продвижение по острову, штурмовые группы одна за другой организованно двинулись вдоль дороги. Объект Якушева был первым на пути. Пропустив группы Лоскутова, Монгола и Коломийца вперед, лейтенант жестом велел начать продвижение к зданию, назначение которого было непонятно даже вблизи.

Группа Якушева шла клином: впереди он, справа Грин с автоматом, за ними двое бойцов с винтовками. Никакого движения в здании или около него не было. Пять утра, немцы еще спали.

Не доходя до здания метров двадцать, Якушев остановился.

– Подождем, пока Монгол начнет, – сказал он бойцам.

– Лейтенант, мы на открытом месте, – возразил Грин. – Лучше подойдем к зданию вплотную, выйдем из зоны видимости окон.

– Молчать! – огрызнулся Якушев. – Я лучше тебя знаю, где нам стоять. Подойдем к зданию вплотную, немцы нас одной гранатой всех уложат.

В окне над входом промелькнула тень.

«Грин прав, – подумал Якушев, – надо бежать под стены здания».

Но он не сдвинулся с места. Страх, охвативший его на корабле, вновь проснулся при виде тени в окне и сковал руки, ноги, язык. Безмолвно, в ожидании непоправимой катастрофы, Якушев наблюдал, как у тени над входом появилась в руках длинная палка. Пулемет. Худший кошмар последних дней.

Дикий животный ужас объял лейтенанта. В окне он увидел свою неминуемую смерть, и разум покинул его, предоставив волю инстинкту самосохранения.

«Бежать!» – завопил поселившийся в животе страх.

«Бежать!» – вторила ему каждая частичка тела.

«Галопом, куда глаза глядят!» – скомандовал кто-то в подсознании, и Якушев, ни слова не говоря, бросился прочь от вверенных ему бойцов.

Внезапное бегство командира сбило с толку десантников. Они, не понимая, что произошло, стали растерянно озираться по сторонам, ища друг у друга объяснения и поддержки.

Немецкий пулеметчик скосил их всех одной длинной очередью.

Услышав за спиной звон разбитого стекла и стук пулемета, Якушев остановился. Обернулся. От здания в него летела крупнокалиберная пуля. Лейтенант видел пулю. Видел ее вращение вокруг своей оси. Видел ее острый нос с зеленой маркировкой.

Пуля ударила ему в сердце, и Якушев умер.

* * *

Пулеметная стрельба у неизвестного здания началась раньше, чем группа Монгола подошла к зенитной батарее. Жаждущие боя десантники рванули вперед, но рейдовик остановил их.

– Спокойно! Часовые нас не ждут, будем атаковать по плану.

– Однако по плану не получится, – сказал Чук, рассматривающий батарею в снайперский прицел. – Часовой в нашу сторону смотрит.

– Сними его!

Чук выстрелил. Рейдовик даже не стал спрашивать, попал или нет. С такого расстояния охотники-промысловики не промахиваются.

– Геккон, видишь второго часового?

– Спрятался второй охранник. За дальней пушкой сидит.

– Снайперы, прижми его к земле. Будников, на месте. Гагин, за мной!

Чук и Геккон медленно двинулись прямо на часового. Как только немец поднимал голову, тунгусы стреляли в лафет орудия, и часовой вжимался в землю. Монгол и Гагин пошли в обход, но у трансформаторной подстанции их обстрелял пулеметчик из неизвестного здания.

– Вот черт! – выругался рейдовик. – Возвращаемся!

– Может, успеем пробежать? – предложил Гагин.

– Идиот! – выругался Монгол. – Моли бога, что у него этот сектор не пристрелян. Сейчас бы оба лежали. Где Якушев? Я что-то с его стороны ни единого выстрела не слышал. Один пулемет работает.

Пока Монгол и Гагин перебежками возвращались на исходную позицию, тунгусы дошли до крайнего орудия и ликвидировали часового.

– Однако, некрасиво получилось, – сказал Геккон, осматривая поле боя. – Салихэ такой хороший план придумал, а мы без него все пушки захватили.

– Ты что, думаешь, он ругаться будет? Не-е. Он придет и скажет: «Геккон, ты такой умный! После войны мы отправим тебя в академию. Будешь учиться стрелки на картах рисовать».

Тунгусы засмеялись, но, завидев Монгола, сделали серьезные лица.

Дойдя до командного пункта батареи, рейдовик остановился, в бинокль осмотрел северный фланг. У казарм шел ожесточенный бой. Немцам удалось отбить первый натиск и организовать оборону. На южном фланге группа Якушева не подавала никаких признаков жизни. Очевидно, уничтожена. Со стороны пирса стрельбы еще нет, значит, он в наших руках.

– Снайперы, ко мне! – скомандовал Монгол. – В неизвестном здании, на втором этаже, засел пулеметчик. Долбите его так, чтобы эта тварь не могла к окну близко подойти. Гагин, что ты ходишь, как павлин по зоопарку. Пригнись! Сейчас немцы пойдут в контратаку, и сюда шальные пули полетят.

– Товарищ Монгол, – Гагин опустился чуть ли не на четвереньки, – а как эти пушки стреляют?

– Попробовать хочешь? – рейдовик достал трубку, набил табаком из кисета, закурил.

«Остров получился как слоеный пирог, – он мысленно представил карту острова. – Кто у замка – непонятно, у казарм немцы, потом мы, потом немец с пулеметом, потом наши моряки. Санитары не смогут пройти к нам, мы не сможем помочь морякам на пирсе. Вывод: надо уничтожить противника в неизвестном здании. Но как? До здания открытое место».

– Товарищ Монгол, а давайте из пушки пулеметчика обстреляем.

– Много ты ему вреда зенитным снарядом сделаешь!

Рейдовик прошелся по КП, нашел два ящика со снарядами, приготовленными для дежурного расчета.

«Попробовать, что ли? Хуже-то не будет».

– Гагин, Будников! Берите ящики и тащите вон к той пушке. У нее, по-моему, вся оптика на месте.

Немецкое 88-мм зенитное орудие ФЛАК-36 по боевому расписанию должны обслуживать 11 человек. Скорострельность натренированного расчета по воздушной цели достигает 20 выстрелов в минуту. По танкам скорострельность зависит от рельефа местности и боевой обстановки. Устройство пушки отличают простота и удобство в обслуживании.